Кареглазый бард, тихо поешь в ночи, а потом крадёшься поцелуем по моему телу. «Не кричи !»
Богомол, вырезанный из персика, совсем ещё неспелый,
Он похож на нашу влюбленность.
Но она не набухнет, не созреет -
Как клавиши органа застонет -
И превратится в 124-ый отзвук, который услышит четверть Латвии в том холодном соборе. А потом растворятся все: мелодии дымом в воздухе, люди в своей толпообразной Сансаре.
Сырость объятия недоваренная.
Прощай, Петербург.
Песни не те, тела не те.
Метель и легкотелые.
Пойдём марафонить?