Уже никогда не шагнуть мне за отчий порог,
давно нет порога и отчего теплого дома.
Другие дома и семей незнакомых мирок,
и лица чужие под небом, где все так знакомо.
Здесь все изменилось, но все мне знакомо до слез,
и я узнаю, как под красками новой картины,
дорожки и кущи шумевших мне в детстве берез,
цветенье и запахи жизни, ушедшей в руины.
Ну что он здесь ищет, печальный и странный старик? –
подумает кто-то и тут же забудет про это.
И только кузнечика тонкий восторженный скрип,
и только сверчка серебро под окошками где-то.
Я буду смотреть, как над озером солнце встает,
как медленно тают ярчайшие краски заката.
Я вслушаюсь чутко, как воздух протяжно поет,
а краски и запахи дышат, как в детстве когда-то.
Задумчивый, буду, усталость доверив локтю,
в окошко вагона смотреть на живую картину...
Кузнечик на скрипке сыграет мне светлый ноктюрн,
сверчок-музыкант мне исполнит на сон сонатину.