Я видел смерть: она была одета
в текущей моды новое пальто
и в сапоги; с нарядного берета
струился фарс уныло-золотой
и растворялось всё в никчёмном взгляде,
в никчёмных жестах, словно дежавю
в ничем не примечательном наряде,
который заставляет лезть в петлю.
А в локонах её виднелась осень,
в глазах была июльская жара,
чей выдох вдруг становится несносен
поднадоев в июньское "вчера".
Насытившись осенними дождями,
туманами и мраком злых небес,
и пылью с городскими тополями
культями навевающими стресс,
уж невозможно далее стараться
прожить еще один никчёмный день,
чтобы назавтра снова притворяться
маскировать апатию и лень
и заедать внахруст неврастению
прожевывая всё, что говорят,
переживать как роды артралгию
и плод её воспитывать в костях
и поедая мир смиренным взглядом
ища сознанья нравственный приют,
идти глодая стёкшую помаду
в пылу нервозных нескольких минут
и снова видеть силуэт напротив
в берете и пальто и сапогах
он тускло сер, и мрачно беззаботен
порою мил, порой наводит страх
и притворяясь жизнью разноцветной
все сводит к серости и серостью живёт
то ли тобою жив он жизнью беспросветной
то ли тобою мёртв и более не ждёт.