(речные частушки)
Путь в ночи ужасно длинный.
Ну и операция!
Кто бы, хоть наполовину,
снизил гравитацию?
Наконец, блеснула Воря
в темноте под ивами.
Жжём костёр на косогоре
мы, почти счастливые.
Утром, сидя на верхушке,
голосом натруженным
напророчила кукушка
щук не меньше дюжины.
От прогнозов мало проку,
и к тому ж в отечестве,
как известно, нет пророков,
но в избытке – нечисти.
Драли горло коростели,
и лягушки квакали.
Чай согреть мы не успели –
небеса заплакали.
Солнце выглянуло вскоре,
вся природа – в радости.
Дождик – разве это горе?
Есть крупнее гадости.
Рыбнадзор возьмём, к примеру –
хуже нет инстанции:
не помогут ни манеры,
ни бутыль субстанции.
За истекший век науки
далеко продвинулись,
потому, наверно, щуки
мертвыми прикинулись.
За большие достиженья
мы покрылись славою,
а речное населенье
извели отравою.
Но иной процесс (по слухам)
нынче наблюдается:
индустрия – кверху брюхом,
рыба – возрождается.
На тенденции в природе
смотрим мы стоически.
Нас учили – происходит
всё диалектически.
Съев уху, мы под берёзой
спали ночь, как мёртвые,
так как дюжина прогноза
оказалась чёртовой.
Снилось пение русалки:
– От электроудочки
результатом на рыбалке
будет хрен на блюдечке!
Всё же утром не имели
головокружения,
а на рифах и на мелях –
кораблекрушения.
Чтоб нам здесь зимой и летом
быть дороже стоило,
цены на ж/д билеты
МПС удвоило.