В Ливерпульском порту снег,
В Ливерпульском порту ночь,
Нам сегодня уже не подняться на борт корвета.
Замедляют часы бег, мы идём в темноту прочь,
Чтобы петь и смеяться, и пить, и любить до рассвета.
В грусти какой же прок? Пусть разливает грог
Добрая мисс из корчмы «Адмирал Бенбоу»!
Всё–таки стал большим маленький юнга Джим,
В драке и выпивке фору он даст любому.
Дождь и ветер стучат в окно, всё на свете предрешено,
И кому–то пора захлебнуться водой морскою.
Пусть в камине дрова горят, не теплеет холодный взгляд,
Не поможет игра совладать с мировой тоскою.
Но.. в грусти какой же прок? Пусть разливает грог
Добрая мисс из корчмы «Адмирал Бенбоу»!
Войны и мятежи помнит бродяга Джим,
В споре застольном он глотку порвёт любому.
Вот и сделалась жизнь вдруг, как залитый огнём круг,
Где и деньги, и дамы, и карты, и драмы слиты.
Нам злодейка судьба дала этот круг, как жерло ствола,
Что направлен на нас. Неужели, мы все убиты?
Но.. в грусти какой же прок? Пусть разливает грог
Добрая мисс из корчмы «Адмирал Бенбоу»!
Что нам клинки, ножи? Старый бродяга Джим
Волком морским перекусит хребет любому!
Зарядивший стволы век бьёт упрямых птенцов влёт,
Мы собрались сюда для последних земных объятий.
В Ливерпульском порту снег, в Ливерпульском порту лёд,
Мы уже навсегда в Ливерпульском порту, приятель.
В Ливерпульском порту снег,
В Ливерпульском порту лёд,
Среди вечного льда мы в посмертном бреду, приятель.
_____________________
* Иллюстрация:
автор картины John Stobart (Англия).
Как ни странно, эти стихи – по сути, белогвардейская песня. Они появились под впечатлением от рассказа о мальчишках, ушедших из Кузнецкой гимназии добровольцами в Народную Армию КОМУЧа, отчаянно воевавших и принявших свой последний бой лютой морозной ночью в степи под Оренбургом. В январе 1919–го года. Они были обычными русскими мальчиками, влюблявшимися в подруг, читавшими Стивенсона и Грина, мечтавшими о кругосветном путешествии… Старшему из них едва исполнилось семнадцать. Они заслонили собой погибающую Россию. Заслонили от красной чумы. И погибли, замерзли в своих ледяных окопах. Из всего отряда выжил только один. Им посвящён мой «Марш окопных птенчиков». А эти стихи, они – из другого века, из эпохи «Острова сокровищ», но я, словно бы слышу, как звучат они печальной и суровой матросской песней там, в ночной Оренбургской степи, над замерзшими телами ребят…