"Повинен смерти!"Лава прорывалась
Пока в отдельных голосах.
Но вот толпа бурлящая взорвалась,
И ощутил Пилат почти животный страх.
Он понял - человек бессилен
Проснувшегося зверя удержать -
Воюют здесь не человеческие силы;
И ход событий невозможно предсказать.
Когорта воинов, как горсть песка.
Они закалены, но их немного
Пред морем разъяренной, бушующей толпы.
Кому взывать? Какому Богу?
Толпою управляют силы тьмы.
Правитель поднял удивленный взгляд
На осужденного, что перед ним стоял.
Казалось, страха Он не знал
И не метался в тоске и ожиданьи,
Как будто, Он нашел то, что искал.
Как будто ждал принять страданья.
Пилат, на свете много повидавший,
Умеющий читать, не ошибаясь, по обличью,
Мгновенно понял - перед ним стоявший,
Ни в чем не виноват, и от других отличен.
Он возвышался над происходящим.
Проглядывалось в Нем достоинство царя -
Не умолял, не лебезил, не унижался...
Казалось, Он уже пред Богом предстоял
И с этим миром попрощался.
И больше с ним не говорил -
Не отвечал, не слышал. Он молчал.
В Пилате ширилось, росло недоуменье,
Хоть Бога иудеев он не знал,
Не верил и своим языческим богам,
Но чуда ждал, надеясь на подсказку, на знаменье.
В холодном сердце непрерывные терзанья.
Он, презиравший иудеев, священников, начальство, плебс...
Каким-то чудом проникался осознаньем,
Что Иисус другого рода, царства, званья.
А вдруг он не с земли, с небес?
Но знать, священство и толпа
В опасно - буйном помраченьи
Кричат и требуют:"Распять!"
И на себя, и на детей - на поколенья
Готовы кровь Христа принять.
Коварный люд, коварный век.
Позорный суд, позорные мгновенья.
Правитель понял для себя - "Се, человек",
Спокойно - благородный, достойный уваженья.
Пилат уже уверен - узник невиновен.
Трещат придуманные обвиненья.
Здесь явно попирается закон.
Здесь ждут не правосудия, а мщенья.
И вынести решенье должен он.
"Хочу спасти Его, но не готов
Я бросить вызов кесарю, утратить положенье.
Хоть сердцем чувствую, что даже не забвеньем,
Проклятьем стану до конца веков".
Смотрел Иисус, как представитель Рима
Дрожащими руками "руки умывал".
Тем самым показуя миру,
Что невиновного на смерть он посылал.
И в каждой чаше омовенья,
В воде прозрачной и на дне,
Пилату чудились и кровь, и преступленье
В дальнейшей жизни каждый день.
Молчал Иисус. Он людям все сказал.
Добавить нечего. Его народ, народ единобожец,
Спасителя, Мессию не признал,
Да и признать уже не сможет.
Хотя еще на реках вавилонских
О Господе своем рыдал и тосковал,
И проклинал свой путь, предательский и скользкий
И в песнях Бога прославлял.
Молчал Иисус. Он был уже не здесь.
Он был в своем предназначеньи -
В смиренном послушании Отцу.
Смерть не имела своего значенья.
И ради нашего великого спасенья
Шел на закланье, шел к венцу.
Молчал Иисус. Он был уже не здесь.
Земное уходило и мертвело.
Он видел, как несут, готовят крест,
Как Мать от горя цепенела.
Он видел тьму, ползущую на свет.
Трагедия земли неотвратима.
Пока что смерть никем непобедима
И кажется - от Иудеи и до Рима
Над всей землей воздвигнут крест.
Пророчества сошлись в единой точке.
Земля тряслась, не выносила напряженья.
И время не давало никакой отсрочки.
Рождался в муках час великого спасенья.
В последний раз Иисус глядит в людей.
Как силы ада исказили лица!
Кто поднесет глоток любви напиться,
Но прячется любовь от иудеев.
Не возроптал Иисус. Он понимал и знал
О страшной, смертной язве человеков.
Любовью жертвенной их души обнимал
И жаждал встречи в новом веке.
Но ни одна не дрогнула душа.
И только грустный ангел Божий
Его не оставлял, над Ним парил и пел
И светлый голос от любви дрожал.
Он пел и верил - не умрет Любовь,
Что Бог любви не умирает.
Она придет, вернется вновь!
Любовь не смерть, а жизнь рождает.
Он видел, как народ жестоковыйный,
Царя царей в одежды шутовские обряжал,
Когда Его безгрешного, невинного
Глумясь, высмеивал и бичевал,
И лютой злобой возбужденный,
С издевкой к древу пригвождал.
Склонились небеса, когда к Христу
Наистрашнейшее страданье подступило -
Богооставленность добавилась к кресту,
До преисподней чаша придавила.
Творец был беспристрастен к Сыну до конца -
В Христе все человечество судилось.
Остались в тайне страдания Отца,
Но правосудье беспристрастно совершилось.
И наконец, Господь возжаждал в нетерпеньи
Страданий чашу до конца испить -
С глотком мучительным, последним
Отцом порученное завершить.
Не видел ангел и молчал, когда кромешной тьмой
Последние страдания Христа Отец сокрыл.
Гнев Божий на стихии изливался -
Земля поколебалась, камни разошлись,
Планеты гул наружу вырывался...
Живое вопияло страхом и мольбой,
А трещина Голгофы до сих пор осталась.
Но слышал ангел, как Христос воскликнул: "Совершилось!"
Все силы тьмы низвергнуты до дна!
Земля Новозаветной кровью напоилась.
Он победил! И смерть побеждена!
И были люди на Земле,
Живущие вдали от Иудеи,
Кто понимал, и с трепетом вещал,
Что это - иль конец вселенной,
Или Сын Божий умирал.
Но ангел торжествующе воспел,
Когда Иисус, сошедший в ад,
Победу объявил, и вывел заключенных.
И то была превысшая награда
Всем душам, ожиданьем истомленным.
И до сих пор нам ангелы поют:
"Христос Воскресе! Радуйся, Земля!"
И отвечаем мы: "Воистину Воскрес!"
Любовь жива! Она не умерла,
Любовь навеки утвердилась.
Христос Воскрес! Воистину Воскрес!
Мы выстраданы Им; мы заново родились.