Стареют иммигранты в Новом Свете—
в нутро вставляют телефон-катетер.
По руслам рек летит холодный ветер...
Глухня!.. Немеют пенсы год от года,
а в зеркалах зрят страшного урода,
бо в мыслях отражение разброда,
что воцаряется в спине, в ногах и пальцах...
А сперма засыхает прямо в яйцах—
из волка лезешь-облезаешь прямо в зайца.
Потомки поручают их сиделкам—
oни с акцентом произносят: “Welcome!”
(Фисташки взять. Арахис скормят белкам.)
В дедов впихнут овсянку—будешь шамать!
Как быстро-безвозвратно ухнет память!
Пора тебе уж не чеканить— мямлить.
Ужо б а б у́ ш к а м-бабушкам отчалить,
их некому уже раздеть и фаллить.
На бережочках проступает наледь...
Из штаммов ДНК штампуют алых,
в атласной коже, в яхонтах-кораллах...
Вокруг шуткуют стаи жовиалов,
и, оттесняя метросексуалов,
пугая интрасексуалов вялых,
они клинчуют яйцеклетки в каллах.
Намного позже их могильный вереск.
Трассируя созвездий мгу и верезг,
по ложам рек уже неслышный шелест...