Я наизусть читал всепоглощающие вихри,
Описанные безымянным гением в стихах.
Влюблённым взглядом целовал античные картины,
И этим взглядом, я обманутый, увидел образ в снах.
В водоворотах суеты, кошмарах стиснутых замком
Бетонных стен и бронзовых цепочек, возрождён-
Художник страждущий страстей, поэт Пигмалион.
Им я был! Я был Олимпийской лирой окрылён.
Морфеем, сказочно-могущим, был отправлен созерцать-
Союз обыкновения формы с иллюзорным идеалом.
Я создал этот образ, но не смог его понять.
Сын Гипноса, неужто ты, окутанный туманом-
Всё это породнил в сиюминутном сновидении?
Огромный мир в пастаду нежно заключил?
Моей десницею коснулся Галатеи-
И душу, и сознание совершенством сокрушил.
В, не исковерканном эстетикой минутной, изваянии-
Совокупились: камень, глина, костяная белизна;
Обыкновенные мирские состояния,
И неприкосновенная, великая мечта.
О красоте- неописуемой сонетами Петрарки.
О страсти- пред которой солнца пламень Нифльхейм.
О власти! Но не той ,что гильотинами монархи-
Воздвигли на отрубленных умах отцов и языках детей .
Мгновение… Чары мантии ночной, на колеснице-
Развеял бог бетонных сует, жаворонок Аполлон.
И вижу я- нет вдохновения в деснице.
Художник страждущий страстей, поэт-не я, Пигмалион.
Он будет статуе читать всепоглощающие вихри,
Описанные безымянным гением в стихах.
А я влюблённым взглядом целовать его картины,
Что нарисованы обманутым сознанием во снах.