Философский Детектив
по мотивам моей Поэмы
«7 апреля 1914 года в Санкт-Петербурге
на улице Гороховой в доме номер два»
Глава 29
- Вот что, братец, пусть госпожа Никольская войдёт!
- Слушаюсь, господин штабс-ротмистр!
Унтер-офицер развернулся, но Берёзин его остановил.
- Братец!
- Слушаю, господин штабс-ротмистр!
- Вот что, давайте поступим так, пусть госпожа Никольская ещё посидит в коридоре... Ступайте!
- Слушаюсь!
Стрелки часов в кабинете Берёзина показывали четвёртый час дня.
Иван Ильич сидел практически безвыходно, без завтрака и обеда в своём душном кабинете уже десятый час. Десятый час он пытался осмыслить телеграмму, на которую ему необходимо было ответить уже через три часа, когда стрелки часов покажут начало седьмого вечера. А тут ещё эка досада, Аграфена Яковлевна! Иван Ильич надеялся, что Никольской надоест ждать и она, обидевшись, уйдёт; право не до неё, как она это только не понимает, что интересы Государственные много выше любых личных!
Никольской может быть и не надоело сидеть в коридоре, а вот мухе, до сих пор дремавшей на подоконнике, изрядно это надоело, она потянулась лапками, прогнула мохнатую спинку и, жужжа, затрепетала крылышками.
Её полёт, спросонья, был настолько неловок, что, подлетая к углу потолка, она угодила в паутину.
Если бы муха сообразила сразу о той оказии, в которую она попала, то, наверно, она бы порвала паутину и благополучно оказалась бы на полу. Но она ещё не отошла от сна, она явно сразу не представила всей опасности и какую-то секунду, наслаждаясь необычно комфортным своим положением, даже с удовольствием вытянула лапки.
Этой секунды промедления для паука, ожидающего такого момента в неподвижном состоянии девять часов, вполне хватило, чтобы молниеносно оказаться в центре паутины, вонзить в сочное тело мухи свои острые хелицеры и вспрыснуть в ранки мухи парализующий её яд.
Муха ещё попыталась сбросить с себя паука, но все её попытки высвободиться из паутины, были тщетны, действие яда с каждой секундой усиливалось, силы покидали её.
Иван Ильич с сожалением смотрел на это жестокое зрелище и думал, это – судьба.
В дверь постучали.
- Войдите...
- Господин штабс-ротмистр, лаборантка Бехтерева - госпожа Никольская настаивает на срочной аудиенции!
«И это судьба,- подумал Иван Ильич,- придётся впустить Аграфену Яковлевну, да ещё и выслушивать её упрёки, что я до сих пор не допросил её цыганку, как будто ему делать больше нечего!»
Иван Ильич посмотрел на довольного паука, представил довольную Никольскую, обречённо посмотрел на унтер-офицера Прохорова и, повинуясь судьбе, вздохнул.
- Пусть войдёт...
- Слушаюсь!
Фатализм происходящего немного раздражал Берёзина, ведь сколько раз говорил он Никольской, что не надо сюда лишний раз приходить; а не прошло и пяти часов, как расстались, она – вот, уже здесь, и даже без приглашения села в кресло перед его столом!
Наглости ей не занимать, но почему-то именно это его и успокоило, в конце концов, намётки на ответ уже есть, а этот отвлекающий разговор можно представить отдыхом перед сосредоточением над ответом.
Никольская не стала дожидаться, пока Берёзин заговорит с ней.
- Иван Ильич, наша с Вами операция прошла более чем успешно!
Ивану Ильичу удалось изобразить из себя заинтересованного слушателя.
- Неужели? И всё прошло гладко? И даже караульный ничего не спросил?
- Именно так! Когда мы подъехали к институту, то караульный ефрейтор отлучился, прямо перед нами, и нас не видел!
- А дежурный врач?
- Не поверите! Дежурный врач отсутствовал!
- Но ведь есть же ещё и санитары!
- А дежурные санитары, Вы себе не представите, пили чай у себя в каморке!
- А дальше?
- Сама не верю такому везению, всё шло так гладко, как по маслу!
- И цыганка не удивилась?
- Вот именно нет! Представьте, Хассандра уже ждала!
- И не возражала что её забирают жандармы?
- Какое там! Она и не думала сопротивляться и ничего не расспрашивала,
даже конвоиры удивились.
- А коты?
- Да это просто цирк какой-то! Кот с кошкой у неё такие дрессированные, что даже и глазом не повели, словно такое с ними происходит каждый день!
- Ну, а что сказали при выходе?
- Да ничего! Всё было так быстро, мы будто долетели по пустым коридорам от палаты 44 до экипажа! И никто навстречу нам не попался! Кот с кошкой сидели у неё на руках и не делали никаких попыток куда-либо удрать! У меня создалось впечатление, что они привыкли, когда их сопровождают жандармы!
- Это всё прекрасно, но что Вы сказали Бехтереву?
- А Владимиру Михайловичу вообще ничего не пришлось говорить! Вы представляете, как только он от меня узнал, что Хассандра с котом и кошкой исчезли из палаты 44, то он сам попросил меня ничего и никому об этом не рассказывать!
Более того, он меня ещё попросил срочно поехать прямо к Вам, чтобы Вы провели своё расследование без всякой огласки!
Берёзин смотрел на своего тайного агента и думал, что Никольская могла бы быть и полезна в составлении ответа на телеграмму, но, дополнительных людей он не хотел посвящать в это дело.
- Благодарю Вас, Аграфена Яковлевна за успешную операцию! Но не надобно так волноваться, говорите спокойнее, без восклицания, до меня так лучше доходит. Да, и к чему Вам надобно было сразу так вот сейчас приезжать?
- Да мне же Владимир Михайлович приказал...
- Он приказать Вам не мог, это не входит в Ваши служебные обязанности, а вот попросить мог, что он и сделал…
- Вот видите!
- Аграфена Яковлевна, просьба – не приказ, сказали бы что завтра будет попрохладнее, завтра и съездите…
- Да ну Вас, Иван Ильич! Вы лучше похвастайтесь, что Вам рассказала цыганка? Я вся в нетерпении!
- Это Вы про задержанную Хассандру?
- Конечно!
- А я, её ещё и не видел…
- Это как же так?
- Да так! Так что поезжайте, через недельку я Вам весточку пришлю, Вы приедете, и мы вместе её допросим…
- Вы что, с ума сошли?
«Другую бы наглость испортила,- подумал Берёзин,- а вот её украшает! Ишь как разгневалась, аж глаза горят!»
- Аграфена Яковлевна, а Вы не забываетесь, что я – Ваш начальник?
- Нет, Иван Ильич, не забываюсь! Я удивляюсь Вашей халатности!
- Это в чём же?
- А где задержанная Хассандра? Может, она сбежала?
- Ничего подобного, сидит в камере.
- И кот с кошкой на месте?
- Мне унтер-офицер недавно докладывал, что она спит в обнимку с котом и кошкой.
Никольская от этой новости из гневной женщины превратилась в ангела.
«Она всё-таки необыкновенна,- думал Иван Ильич,- в любом образе загадочна и необыкновенна!»
Аграфена Яковлевна, умилённая мысленной картиной спящей женщины в обнимку с котом и кошкой светилась, не замечая восторженного взгляда Берёзина.
- Какая прелесть! Вот и замечательно, что уснула! Интересно, что Хассандра видит во сне?
Продолжение следует