В карнавальной толпе нapoчито замасочных лиц
Oн отыскивал взглядом единственную её,
Не познавший победы своей предвкушал Аустерлиц,
Слепо веря в триумф, поджидающий где-то его.
Oн разглядывал маски, размазывал краски и клял
Безразличье, уродство, пугающую пустоту.
Он вопрос задавал, не довольно ли мытарств с меня?
И в какой-то момент разглядел одинокую ту.
Напридумывал образ в мареве средь образин,
И его потянуло отливом в любви океан.
Неужели теперь он не будет безумно один
Мять холодный из кожи ему ненавистный диван.
И воскликнув в экстазе: Да здравствует матушка Русь!
К ней прижался глазами, трансформируя мысли в слова.
И ответила женщина томно: я отдаюсь,
Если сопровождаешь в достойный для леди кабак.
Тут его осенило, какой он наивный дурак,
Лапоух-эмигрант и к тому же ещё и еврей.
Не повёл он её никуда, ни к себе, ни в кабак,
А вернулся на мягкий диван и к гитаре своей.