Философский Детектив
по мотивам моей Поэмы
«7 апреля 1914 года в Санкт-Петербурге
на улице Гороховой в доме номер два»
Глава 22
«Время поджимает, уже начало второго,- думал Иван Ильич оставшись в кабинете один,- начало второго, а я, вместо того чтобы отвечать на телеграмму, занимаюсь глупостью, воспитываю пьяниц...»
Штабс-ротмистр брезгливо посмотрел на лужу крови на полу, аккуратно обошёл её, чтобы не запачкать сапоги и сел за стол, посмотрел на паука.
«Завидую тебе, братец,- подумал он,- мне бы твоё терпение: столько дней голодный, муха летает рядом, а ты даже не шелохнёшься...»
Когда городовые привели в кабинет второго задержанного, посадили его на стул, на котором до него сидел предыдущий задержанный, Иван Ильич ещё раз посмотрел на часы и вздохнул, вместо того, чтобы работать над телеграммой, он допрашивает пьяниц! Вот уж действительно, курам нА смех!
Но делать нечего, затронуто имя Императора, придётся, для очистки совести, добросить и этого задержанного, окончательно протрезвевшего, при виде лужи крови на полу под своими ногами.
- Спасибо, братцы, оставьте нас одних!
- Слушаемся, Ваше Высокоблагородие!
Когда городовые вышли, задержанный побледнел ещё больше.
- Господин, если я не ошибаюсь, судя по Вашей форме, Вы – студент училища Правоведения?
- Да, господин штабс-ротмистр!
- Не подскажите ли Ваше имя и отчество?
- Вам достаточно будет знать и одно моё имя Александр!
- Если считаете достаточно, то, как скажите, Александр...
- Больше я Вам ничего не скажу! Я буду говорить только в присутствии моего адвоката! Тем более что эта лужа крови свидетельствует о том, что Вы применяете во время допроса пытки, что запрещено Международной Конвенцией от второго фе...
Задержанный говорил бы ещё долго, но Иван Ильич резко оборвал его.
- Прекратите, молодой человек, Вы не на лекции у себя в училище с Вашим новомодным Западным революционным бредом!
- Но позвольте...
- Даже и не мечтайте! Не позволю! И прекратите меня перебивать, будете говорить только тогда, когда я буду спрашивать, и только!
Берёзин мельком взглянул на паука и сразу успокоился.
- Запомните, Александр, Вы - в кабинете Охранного отдела политического сыска, а обвиняетесь - в оскорблении имени нашего Императора!
Поэтому, для Вашего же блага: во-первых, забудьте студенческий бред про адвоката, во-вторых, не ссорьтесь со мной, ведь я к Вам пока вполне доброжелательно отношусь, ценИте это!
Ваше молчание расцениваю как условное согласие. Итак, Вас, Александр, доставили с Литейного проспекта, где сегодня у дома десять собралась толпа зевак поглазеть на чудаков, приехавших со всего света поиграть в ... эти ... Как там называют эти деревяшки?
- Не смейте так говорить о Великой игре! Да что Вы в ней понимаете?
- Вот и я о том же, Александр! Полностью с Вами согласен, не понимаю в шахматах ничего! Вот и помогите мне, расскажите о них то сокровенное, что сами понимаете, поделитесь этим! Вы же любите свою Родину?
Задержанный посмотрел на лужу крови у себя под ногами, набрал полные лёгкие затхлого кабинетного воздуха, встал, вытянулся по струнке смирно и, пронзив Ивана Ильича твёрдым презрительным взглядом, сказал: «Люблю! Очень люблю свою Родину! И готов отдать за неё всю свою кровь, до последней капли, всю свою жизнь!»
Берёзин откинулся на спинку кресла и несколько раз похлопал в ладоши.
- Браво! Браво! Браво, Александр! Я горжусь, что в моём кабинете среди допрашиваемых встречаются не только прохвосты, но и патриоты Отечества!
Замечательно!
Да Вы садитесь, Александр, вот так. Крови мне Вашей не надо, тем более жизни! Но и шахматы, чувствуется, Вы любите, да и как играют шахматисты на Международном турнире, жаждите посмотреть.
Просьба у меня к Вам будет, посещайте Литейный во время этого турнира каждый день, но не только смотрите за шахматистами, но и приглядывайтесь ко всем подозрительным в толпе, а потом мне сообщайте об этом, договорились?
- Да как Вы смеете мне такое предлагать? Доносить на своих товарищей? Любящих шахматы и восторгающихся фантастическими сражениями на шахматной доске?
Да что я такое говорю? И кому? Вы всё равно в шахматах ни чуточки не понимаете!
- А я Вам только что об этом говорил, рад, что Вы это понимаете, что я ничего не понимаю в шахматах!
Вот Вы мне, Александр, и дайте хоть каплю такого понимания, а я, глядишь, и обеспечу Вашим шахматистам условия для их игры! А то, не дай Бог, какая провокация случится! Закроют ведь тогда весь Ваш турнир!
Вы же не хотите, чтобы этот турнир остался неоконченным? А я помогу, чтобы этого не произошло!
Вот и расскажите мне, прямо сейчас, хоть немного о шахматах, этим – Вы поможете Вашим шахматистам!
Задержанный с подозрением посмотрел на Ивана Ильича, но, не увидев в лице штабс-ротмистра и тени лукавства, решил продолжить общение.
Продолжение следует