Пушистым убором цветущие ивы покрылись,
Желтея под нежным сияньем апрельских небес.
На ветках листочки пахучие чуть распустились,
Чудесным зелёным туманом окутали лес.
Бродил я в той дымке, весенние слушая звуки,
Дыша ароматом листвы и забыв тягость бед.
И вдруг... на поляне обломки горелые "Штуки"*
Торчат в прошлогоднем бурьяне, как жуткий скелет.
Полвека лежит она здесь, не дорвавшись до цели.
Полёту стервятника кто-то конец положил.
Быть может, в пути "ястребки" на неё налетели,
А может быть, метко зенитки снаряд поразил.
Мотор захлебнулся, горячим металлом пронзённый,
Ему не гудеть уже больше ни в чьих небесах.
И русской земли экипаж получил, как тевтоны
Земли получили от римлян в Секстийских полях.
Сирена, сердца леденя устрашающим звуком
Как демон зловещий, не будет уже завывать.
И в небе пилотов настигла последняя мука –
В ревущем бензиновом пламени смерть принимать.
В пике заходя, они метко удар наносили,
Людей убивая, и бомбами руша жильё.
Земли они русской хотели. И вот получили,
Здесь врезавшись в землю. Да, каждому, видно, своё!
Лес выжгло вокруг, и как язва, как страшная рана,
С суровой военной поры до конца не зажив,
Осталась недоброй прорехой здесь эта поляна,
Останки убийц, как отраву, в себе затаив.
Ах, если бы всем по заслугам досталась награда!
Всем подлым бы выпить законную чашу свою!
Лежит самолёт, как исчадие злобного ада
Издохшим драконом в весёлом весеннем раю...
Но мы промотали теперь все былые победы,
Беспомощно глядя, как рушится наша страна.
Вините вы нас? Где же были вы, бравые деды,
На лаврах почившие, лишь отгремела война!
Вы жили лишь прошлым, наградами гордо сверкая,
Вы знать не желали, неправда реванш как берёт,
И вводит в Верховный Совет подлеца полицая,
И что дезертирам на тёплых местечках почёт.
Вы стойко прошли сквозь порывы свинцовой метели,
Героями были, в том спора, конечно же, нет.
Но как же, скажите, потомков своих проглядели,
Такое продажное племя пустили на свет?!
Гордятся иуды утерянной пращуров славой,
Не ими добытой, утратив последнюю честь.
А что они сделали с вашей великой державой,
Что вы отстояли? Но грянет Истории месть!
Нет собственной славы! Покрыли холуйства позором
Знамёна, священной политые кровью отцов.
И Саблина тень пусть послужит нам горьким укором,
Не граждане мы! Суд Истории будет суров!
И мне показалось, что "Штука" воскресла из тлена,
И призрак, к прицелу припав, направляет полёт,
В отвесном пике завывает зловеще сирена,
И снова кровавый кошмар на Земле настаёт.
И прочь я пошёл с этой злом осквернённой поляны,
Оттуда, где нечисти дух затаился гнилой.
Скорее подальше уйти, вглубь лесного тумана,
В зелёную дымку, дарящую мир и покой...
*Одно из прозвищ немецкого одномоторного пикировщика Юнкерс-87. Другие:
"Лаптёжник", "Иерихонская труба", "Певун". На стойке неубирающегося шасси имел работающую от встречного потока воздуха сирену, включаемую в момент пикирования и издававшую зловещий душераздирающий вой. Самолёт обладал смертоносной точностью бомбового удара.
Иллюстрация из интернета.