Вот вам моё повествованье
Не без лирических прикрас,
О том, как скульптор на прощанье
Умерил острое желанье
Своё – ваять в последний раз.
Был стар уже Буонарроти,
Но духом твёрд, что твой гранит. –
Он брал резец и молот – вроде
О том Вазари говорит –
Для поддержанья силы в теле,
И мысль о смерти затая,
Он камень мучил, в самом деле,
И брызги острые летели,
В лицо вонзая острия.
Точил он камень; так ребёнок
Фигурки точит из коры.
Работал за полночь, спросонок.
Звенел комар, докучлив, звонок,
Липучей вестник мошкары.
Свеча на стену тень бросала,
И из гранита мастерской
Христа фигура выступала
Провисшим телом и рукой…
И под плечо, теряя силы,
Его поддерживала Мать…
"А хорошо б перед могилой
Себя в граните изваять!
Чтоб над гробницей в Санто-Кроче
Явиться в облике святом
Меж двух Марий, потупив очи,
И встать неслышно за Христом…"
И Никодим из глыбы скорбной
Выходит, молотом задет…
Резец уже не столь проворный,
Не так хозяину покорный,
Того измучил наконец.
И, слабо треснув, паутина
По лбу святого поползла,
И у ваятеля морщиной
Досада меж бровей легла.
Кто знает? может, труд напрасный –
Всю жизнь над мрамором корпеть,
Рельеф бессмертный и прекрасный
Извлечь – и всё же умереть?..
И взял он молот и ударил –
И мрамор вздрогнул и осел…
Об этом говорил Вазари.
А я послушал – и подпел.