Я помню детство, детство много значит.
А над своим я – плачу и смеюсь.
Пусть у кого-то будет всё иначе!
У моего – особый странный вкус…
Я вспоминаю сладость: мёд гречишный.
И как несладко нам пришлось в войну.
Как я срывал плоды с высокой вишни.
И как потом над ней снаряд рванул…
Отца на фронт забрали. Попрощались…
И в первый день мать плакала всю ночь,
Ведь на неё одну тогда остались
Четыре сына маленьких и дочь…
Мешок муки – на всю деревню нашу,
А в каждой хате – ртов не сосчитать.
У нас – пшена немножечко для каши,
Картошки мелкой, может, вёдер пять.
Сестре уже исполнилось двенадцать,
Когда наш дом затронула война.
- Нам нужно всем теперь отца дождаться! -
Вдруг выпалила - взрослая - она!
Одну слезинку со щеки смахнула…
Откуда-то нам приносила жмых.
Ни разу! Никогда не упрекнула,
Что ей в обузу превратились мы!
Мать сутками полола и косила,
Чтоб отработать сотню трудодней.
Когда ей что-то было не по силам,
Сестра в колхоз ходила вместе с ней.
Я помогать им начал в огороде,
Старался ни росточка не примять.
Работать рвался при любой погоде.
Тогда в июне стукнуло мне - пять.
А в октябре, когда мы шли из леса,
Где собирали палки для печИ,
Под дождь попали, не найдя навеса.
И всем селом пришлось меня лечить.
Скептически к народной медицине
Я отношусь, наверно, и сейчас...
Но помню вкус отвара из полыни,
Быть может, он меня тогда и спас.
Сестра вбежала как-то с тетей Машей:
Соседкой, что работала врачом.
И вот она сказала маме нашей:
- Молитесь! И молитесь горячо!
Сегодня ночью кризис: или/или.
По очереди станем сторожить.
Я был одной ногой уже в могиле...
А врач с утра шепнула:
- Отмолили...
Потрогав лоб, сказала:
- Будет жить!
Соседка долго мне еду носила,
Наверно, отдавала свой паёк.
Болезнь меня изрядно подкосила:
Я матери помочь тогда не мог.
Но под подушкой хлеб порой припрячу,
Весь вечер у окошка жду её.
Она придёт голодная, поплачет.
И мне его назад опять суёт…
А через год прислали похоронку:
"Ваш муж... в бою... за Родину... УБИТ!"
Поцеловала мать в углу иконку,
Добавив: будь ты проклят замполит…
И не хотела верить в это слово.
И всё опровержения ждала.
(Она была, конечно, не готова
И похоронку страшную сожгла).
Молилась каждый день, идя на поле
И возвращаясь затемно в село,
О получении колхозной доли…
О том, чтоб было мирно и светло.
Она жалела нас и детство наше,
Которое осталось в той весне,
Что все мы за год стали вдвое старше
И многое узнали о войне.
И штопая дырявые штанины,
Что были нам соседками даны.
Просила Бога, чтобы мы отныне
Забыли этот горький вкус войны…
Наш дом в селе не пощадили годы,
Не плодоносит вишня двадцать лет,
Не видно за бурьяном огорода.
И матери давным-давно уж нет.
Я вспомню детство… Посмотрю на небо.
Пусть мёд гречишный я тогда любил…
Нет ничего вкусней краюшки хлеба,
Которую я - с матерью - делил.