По понедельникам у нас не подают,
Как и во все другие дни недели.
У нас, "во глубине сибирских руд",
Всё, что найдут - между своими делят.
Распроданы Земля, Огонь и Небо.
Наш старый Хан боится свой народ.
Уже давно он среди смертных не был,
И верил, что спокойно проживёт,
В надежде на опричников своих,
На верных и послушных глашатаев,
На вписанные цифры в бюллетни,
На то, что он уже неприкасаем.
Ему так и рассказывали те,
Кто рядом место хлебное повыгрыз,
Что наш народ, живущий в нищете,
Готов за Хана распрощаться с жизнью,
И люди не заропщут никогда...
Хоть как гноби, они терпеть горазды.
Но грянула на голову беда!
И кто здесь "быдло" ясно стало сразу.
И можно дальше врать и мазать грязью,
В продажных СМИ, берущих интервью,
Что "...провокации устроены тут мразью
Госдеповской, чтобы стравить семью!"
Какую? Ты мне не семья...
Моя семья горит в твоих пожарах!
Моя семья не верит соловьям
И задыхается в помоечных угарах.