Где-то между Калининградом и Владивостоком
Затерялся в переходах, подъездах и водостоках.
Где-то между полуночью и двенадцатью ночи
Пытаешься сделать круто, но выходит снова не очень.
Ты уже потерял всех старых друзей и подруг,
И хорошо, если смог, как в поговорке, найти новых двух,
Ты искал закладки и закладывал их в умные книги,
Ты верил, возможно, какой-нибудь из религий.
Ты жил полной жизнью полудурка на младших курсах,
Иногда ходил по музеям, а потом напивался на тусах.
А теперь яркий круг с буквой «Д» отражается в луже,
Ты в двадцать себе в семнадцать был бы не нужен.
Ты в двадцать себе в семнадцать был бы не нужен.
Ты в двадцать себе в семнадцать был бы не нужен.
Где-то в Питере, между Парнасом и Купчино,
Было много сделано, еще больше упущено.
Окурок от «Lucky Strike» тухнет вяло в сугробе,
Ты обещал себе, что не будешь курить… вроде.
«Я буду», «Я сделаю», «Я достигну», «Смогу»,
Все эти слова рассыпались в чушь, бред и пургу,
Они стали другими, они смотрят датами создания файлов,
«Я не смог», «Ну не вышло», «Потом», грустный смайлик.
Где-то между родильным отделением и могилой,
Ты думаешь, почему тебя все еще машина не сбила,
Почему не взорвался двигатель самолета или парома,
Почему столько лишних и столько знакомых?..
Мозг от кофе и длинных ночей перегружен,
Ты в двадцать три себе в двадцать был бы не нужен.
Ты в двадцать три себе в двадцать был бы не нужен.
Ты в двадцать три себе в двадцать был бы не нужен.
Многие мечты никогда не сбудутся, многие надежды разрушатся,
Многих отличников заставят бухать, а бунтарей – слушаться.
И ты не получишь те звездочки и ачивменты, о которых мечтал,
Сняли украшения, драпировку, закончился бал.
Но за гирляндами и яркими огнями прячутся стены зданий,
Серые, некрасивые и совершенно непритязательные.
Они не выглядят привлекательно на первый взгляд, пожалуй,
Но внутри них есть жизнь, одной оболочки мало.
И ты нащупаешь на январском холоде ручку двери,
А дальше остается работать, пытаться достичь… и, наверное, верить.
И сколько бы раз ты бы не был раздавлен, унижен, разрушен…
Ты в тридцать себе в двадцать три будешь не нужен.
И это прекрасно.