Мужик,а горько плакал в уголке,
Втирая в рукава размозженные слезы,
Нет кошелька и денег в кошельке,
Один лишь страх до одури бездонный.
Он генерал безрукий на коне,
Верней на призраке обглоданном веками,
Опять с булыжником в груди но налегке,
Воюет он с гнилыми сапогами.
Добраться бы до улицы Добротной,
Поесть бы даже с каменной руки,
С бедой привычной на привычной ноте,
Ведь все голодные наверно дураки...
А небо все теряло кровь,менялось,
Вновь задыхалось от искрящихся огней,
И мужику наверно показалось,
Что жалость лилась из луны очей...
Быть может он для Бога не увечный,
Не лузер,не дурак а просто так,
Проложит искалеченной душой путь млечный
Стуча дырявым сапогом не в такт...