Знавал я одного танкиста –
Душевный был мужик, простой…
Из деревенских трактористов.
В его глазах, всегда лучистых,
Синь неба и полей простор.
Был замкнут он, немногословен,
Но правдой-маткой дорожил:
Чуть что, нахмурит молча брови,
Наполнит вены синей кровью,
Сожмет кулак до хруста жил…
И промолчит, скрипя зубами.
Чуток подумав, отойдет:
Что зря тут сталкиваться лбами
И грязь месить под сапогами,
Обида не болезнь – пройдет.
А ведь Семеныч в сорок пятом
Вошел в Берлин и брал Рейхстаг,
Друзей теряя и комбата.
И вспоминать о том без мата,
Не мог он… ну не мог никак.
И, выступая в День Победы,
С трибуны в ужасе басил:
«Бей гада… до конца…» и бледный,
Вся грудь в медалях желто-медных,
Он уважаем был и мил.