Ночь с костром и гитарой
под дрожащей рукой.
И в звенящие тары
водка льётся рекой.
И рождённый в безлюдье
я – мычащий юнец,
озорной и безумный,
различил наконец –
эти звери породы
той, что я и сестра.
Толстый, козлобородый
пляшет в свете костра.
В мерзком танце дуреют
и ногами стучат
эти странные звери,
и кричат, и ворчат.
И я вышел к ним смело,
стал и я танцевать,
и запрыгало тело,
стал мычать и кивать.
Ах, сестрица лесная,
жить одною тебе...
Ну а я – умираю,
почему-то, теперь...
Помню страшную пушку,
громкий шум! И плыву
над лесною опушкой,
и уже не живу.
Только сверху виднее:
вижу – пляшет сестра,
и смеются над нею,
и ей тоже – пора...
Лес молчанием стонет.
В каждом дереве тьма.
Братья-звери в безмолвье,
словно сходят с ума.
Им почудилось мельком:
отскочив от огня,
пляшут пьяные в стельку
тень твоя и моя.