Мне Ахматова в терпкой печали
говорила сквозь сдавленный стон:
«Обожаю, Димон, твою память,
не используй, мой друг диктофон».
Мне Цветаева в темной квартире
прошептала в преддверье зари:
«Дима, ты при мне не конспектируй!
Ты по памяти лучше твори...».
Ахмадулина, хлопнув стопарик,
И Раневская, съев пирожок,
Умоляли: «По памяти, парень!
Ты на память надейся, дружок».
Моя память насыщенный омут.
В нем любая находит привет.
Я так вижу. Так слышу. Так помню.
Это право моё. Я — поэт...