95-й Годовщине образования СССР посвящается
Поэма-памфлет
— Тату, а нам вчителька на уроці показувала картину.
--- Яку?
— Як козаки турецькому султану листа пишуть. Такі смішні, голі і лисі — одні хохолки залишились.
--- Зрозуміло, комп'ютерна графіка. А хто намалював?
— Якийсь Рєпін. Я у вчительки питаю, а чому дядьки регочуть, а ця відповідає, так це вони султана за горілкою посилають.
--- Святе діло!
— Святе не святе, та дуже далеко! А один хлопчик з місця, на турецькій? Ні, каже, на російській, так точніше.
--- Як на російській? Це ж запорожці, наші люди! Тримай, доню, рошен.
— Шоколадка?
--- Маркс в дитинстві любив.
— А хто це?
--- Кондитер, господар бувший! І чому вас у школі навчають? Віднеси, будь-ласка, вчительці. Хай Репенка адресу дасть.
— Рєпіна, тату!
--- А я що сказав? Ми, українці, особливі — всього доб'ємося. І батьківщину, пробач, пиво нашої батьківщини продамо, і Рєпіна перемалюємо, і з султаном спільну мову знайдемо. Двядцять шість років якості!
— По мотивам телевизионной рекламы
Избранники народа пошли на штурм рекордов.
Доходы в декларациях, язык — наш враг, молчим.
Позорные столбы с названием бигборды
Взывают, мову нации, панове, защитим!
Вот тут остолбенеешь. Вопрос, а от кого же?
Сосед — страна-агрессор, рискуем больше знать.
Филологам у власти, при них лингвистам тоже
Язык престижный нации предстало защищать.
От Ярослава Мудрого, приспешник византийский,
На старо-русском князь хазар и чернь стращал.
Престольный — из варягов, о «старо-украинском»
Никто из летописцев не ведал, не вещал.
У гетьмана Хмельницкого язык не развязали,
Скрывал хотенье к Польше, затем к Литве пристать.
Войти в такой союз Богдану отказали,
Пришлось ему к боярам российским вопрошать.
Нельзя винить Мазепу — Петру служил вначале.
Измена украинца — не новость, господа.
Такой продаст и шведов — не долго рассуждали,
Разбиты под Полтавой, Иван сбежал тогда.
От чар Императрицы, хранит Херсон с Одессой
Её указы в свитках, печать орлом двоит.
Испортил Севастополь синоду НАТО мессу,
Конец надеждам турок, здесь русский флот стоит.
Отказ давать присягу, протестное молчанье
Элитных офицеров, им внял и нижний чин,
А царь не знал, что штаб Декабрьского восстанья
На площади Сенатской был в городе Тульчин.
Забыто Муравьёва-Апостола воззванье,
С которым полк Черниговский, собрав крестьян, восстал.
Бесстрашный декабрист и оберстлейтнант [1] в званьи,
Брыли, паны, снимите, за вас он жизнь отдал.
Суворова пора в тылу обезопасить.
Его именье стало музеем в Тульчине.
Он салу предпочёл картошку с русским квасом,
Слугу просил французским, налей стопарь, месье!
От кисти Ильи Репина, турецкому султану
Хмельные запорожцы срамную брань несли.
Язык не украинский — письмо на русском спьяну.
Когда же Вы, художник, цензуру обошли?
Вернуть портрет Брюллову, мы выкуп отменяем,
Шевченко дуже лэ;гко царицу оскорбил.
Указом Президента холопа возвращаем
За то, что он с Жуковским в трактире водку пил.
Избавьтесь и от Кошки, с Полтавщины матроса,
На бруствере сражаясь, Россию защищал,
Где ядра, не взорвавшись, катили по откосу,
С Малахова кургана в британцев их бросал.
Затем от Пирогова, он рядом в лазарете
Воздал простому средству, весь мир успех признал.
Он первый, кто в окопах, подчас при лунном свете,
Надев солдату маску, эфиром боль снимал.
Пусть вспомнят винничане, как гранда в мавзолее
Не трогал даже Вермахт, палаш при нём лежал.
Проникся чем, хирург, живот свой не жалея,
Молчать заставив пушки, спасать врага бежал.
Опять они Толстого от церкви отлучили,
«Война и Міръ» крамольник с прицелом написал.
Не знает Филиппок за что его схватили,
Когда он о себе рассказ его читал.
Писателя — в расход, зачем безбожник детям,
Рассказы неспроста под градом пуль слагал.
Склонился Севастополь — царя привлечь к ответу,
Бесславно тот форпосты на Чёрном море сдал.
Нахимова — за борт, достал москаль, прикинем как
Умеет не сдаваться опальный адмирал.
Осман-паша узнав, что флот ведёт Нахименко,
Сраженье под Синопом навряд ли проиграл.
В свинарнике сопят и хрюкают Маниловы
О том, как души мёртвые в Сорочинцах продать.
Коробочка визжит, замспикера чванливая,
«Від Гоголя корито потрібно захищать!»
* * *
Рассказ «Без языка», писателя чтят всюду.
Читал «Река играет», «Чудная», «Лес шумит»?
Слепой не музыкант, слепые нынче люди.
Незрячим Короленко, прозрейте, говорит.
Ульянов здесь ошибся — глазам поверил Гений,
Напрасно Малороссию из царских карт убрал.
Внёс слово «Украина» в словарь впервые Ленин,
И землю русских предков Республикой назвал.
Предвидел, что в Донбассе шахтёров ждут проблемы.
Артём ему при встрече на это указал.
Одерживал Стаханов победы правым делом,
Сейчас бы он буржуев кайлом в борьбе достал.
Здесь Климент Ворошилов громил белополяков.
Страны Советов спикер, не ждите, не забыт.
Хотел, чтобы в Луганске язык врагов не вякал,
Не знал, что притаившись, тот вновь заговорит.
С ним Лазарь Каганович, нарком неутомимый,
В конфликт вступив с троцкизмом, дорогой верной шёл.
Страной села и бричек он принял Украину,
В ООН индустриальной с комбайнами привёл.
От Щорса, с юных лет водил в бои дивизию.
В голодной Украине германцев окружил.
Десятки эшелонов с пшеницей и провизией
Профессор пан Грушевский Вильгельму отгрузил.
Для немцев Председатель тогдашней Директории
Составил украинский словарь и угодил —
Все русские слова, в него вошли которые,
На польские с литовскими, филолог, заменил.
* * *
Не пыжьтесь, примитивы, ваш бред не актуален.
Угар коснеть невежеством вас цепко охватил.
Вопрос языкознанья поставил первым Сталин.
В научную концепцию ответы превратил.
Культ личности тирана с усмешкой развенчаем,
Нациста Риббентропа с прищуром глаз встречал.
Секретный протокол — хитёр был Сталин, знаем,
Он мудрый Украину в единую собрал.
Без Ольги Кобылянской не выжить Буковине,
«Земля» не только повесть — путёвка в жизнь она.
Восторженно писала, как Запад Украины
В Отчизну возвратила другая сторона.
Известно, победителей история не судит,
Нельзя и самосудом великих покарать.
Пройдут лихие годы, глумителей убудет,
Поднимет руки вверх предательская рать.
Прислужники забыли, как их боец Матросов
За хлеб и соль для фрицев в последний миг простил.
Не бог грицькам судья, а богом был Амосов,
Он с мыслями о сердце грехи им отпустил.
Гранитную шинель пока он не снимает,
Давно не видел маму усталый командарм.
О круче на Днепре утёс на Волге знает.
Взойдите, поклонитесь, стоит Ватутин там.
Героя Кузнецова из памяти убрали,
Покончил с гауляйтером, врагов под Ровно бил.
Оуновцы в Карпатах майора поджидали,
Вас матери рожали, сейчас бы их спросил.
И от детей Хатыни, сожжённых в избах женщин,
Каратель в престарелых из шмайсеров стрелял.
Шухевичи не спят, Бандера в Раде венчан.
Язык их украинский в нацистский взвод созвал.
* * *
А девочка из Тулы, короткие косички,
В пургу на дальний хутор спасать ребёнка шла.
От пули из обреза, ой, мама, медсестричка
На Львовщине, красивая, покой себе нашла.
Не взять на мушку вам ростовского рабочего.
Пшеничка ваша добрая, а «Нивой» убирать.
Российская не хуже, и он взамен не хочет
Молочно-порошковую продукцию глотать.
Язык зерно не мелет: «Нет лучше нас ядрёных,
И хатки наши белые, и в глэчиках плетень.»
У русских — всем по баньке при избах закопчёных,
Вы — в кадке спинку трёте и то не каждый день.
И от ткачих Иванова, на вас и не оглянутся,
С руками золотыми, красой — не устоим.
А лифчики какие — к ним руки так и тянутся,
Мужчины любят ситец, нейлон не нужен им.
Забветь и Королёва, ракетный щит советский
Житомирский парнишка, когда подрос, создал.
Гуляева не зря донецкий люд приветствует.
Он в космос русской песней героев провожал.
Зачем они его с экранов поснимали,
К Евгению Мартынову опять стучит беда,
Чтоб «Яблони в цвету» в Донецке не звучали,
И «Верность лебединая» забылась навсегда.
От вашего «Шахтёра», а наш в забое гнулся,
Теперь они в офсайте, идёт на брата брат.
Отыгран первый тайм — карман дельца раздулся.
В ворота стань, Ахметов, пробьет пенальти «Град».
Блохин, футбольный форвард, его судить повторно.
Вердикт «Судью на мыло!» свисток чтоб оглашал.
Героев он не славил, язык — не разговорный,
Болельщика Щербицкого ценил и уважал.
Настырный Тимошенко, Березин — тот был кроткий.
Обоим на эстраде народ рукоплескал.
Один не пил горилки, другой, представьте, водки,
Когда артистов Брежнев на даче принимал.
За то, что он Антонов, простите человека.
Родной отец «Антея», позвольте уточнить,
Они хотят и «Мрію» почти что четверть века
Насильно замуж выдать, чтоб паспорт заменить.
Котёночкина фильмы, москвич он, не смотрите,
Добряк зубатый Волк и Заяц с ним «на ты»,
Вы лучше детям мультик техасский покажите,
На стуле электрическом казнят Мышей Коты.
А взрослых верхоглядов сводите на картину,
Как ногу кот народный бедняге прострелил.
Котов у нас не судят, бедняг — на гильотину.
С пушистой Киской жирный, мяукнув, укатил.
Талмуды Яворивский писал — судить не стоит.
Язык постичь — ивритом не стал пренебрегать.
Болонка на тахте при слове «Путин» воет,
Кота решил не Васькой — АТОшей называть.
Чтоб город не лежал, к тому идёт, в руинах,
Боксёра власть вменила для мерии нанять.
У них теперь на ринге проводятся крестины.
В ГАИ права купил он названия менять.
Рулят страной маньяки с симптомами глумленья.
Краснеют светофоры и знаки «Стоп» горят.
На тормоз жми, Кондитер, опасное движенье,
Две трети украинцев по-русски говорят.
Для них «Я встретил Вас» бессменно пел Козловский,
На дисках украинских попробуйте найти.
Не рдеет и звезда с груди его кремлёвская,
Шлагбаум ей поставлен на творческом пути.
Любовь — язык ведущей, романс воспоминанью.
Не скрыть Наталье Влащенко душевной полноты.
Канал закрыть не даст её очарованье.
Мы смотрим с упоеньем на милые черты.
Не будет вековой и в снах на то разлуки,
А время золотое скорей вернётся вновь.
В нас жизнь заговорила, слышнее стали звуки.
Для счастья сколько надо — удача и любовь.
От Вас весною веет — с экрана дуновенье.
И осенью порою мечтать приходит час.
Для Вас писал сам Тютчев — его Вы вдохновенье.
Пусть что-то встрепенётся у тех, кто против нас.
А Гурченко Людмилу, любимицу России,
Улыбка без сомненья, коснувшись глаз, хранит.
Пусть шлягер каждый год, на бис его просили,
Из «Ночи Карнавальной» не пять минут звучит.
Язык советской песни — надёжный щит Кобзона,
Тревожно биться сердцу в простреленной груди.
Продолжат песни бой, воспрянут миллионы,
Их пел бы юный Ленин, Октябрь был впереди.
Рассказывал Утёсов, а Фельцман вам напомнит,
Язык ведёт не в Киев, в Москве пришлось творить.
Им с блеском удалось в стране такой огромной
Родной Одессе верность в их песнях сохранить.
Безмолвно Молдаванка Петлюру и Бандеру,
Моряк и вся Пересыпь решили обожать.
Три буквы на шаланде напишет Костя мелом,
Читайте, одесситы, куда их посылать.
А вежливые люди из лапотной России
Законный референдум потомков провели.
Непомнящих историю любезно попросили,
Поникший Крым вернули и в чувство привели.
И с новых крестоносцев без вежливости спросим,
Не зря студент из Сирии язык друзей учил.
Скорбим, что русский лётчик, прицельно бомбы сбросив,
Песок горячий кровью славянской обагрил.
Ракетный щит возведен и в Северной Корее.
Теперь не только русским нас враз легко достать.
Не плачьте, украинцы, Москва слезам не верит.
Вам лучше по-корейски морковкой торговать.
Из складов залп за залпом, корейцев пощадите —
Новейший тип снарядов, Москве не устоять.
Главком, стрельбу отставьте, умерьте аппетиты,
Расхищенные склады рискованно взрывать.
Прольются слёзы смеха испанцев, немцев, шведов,
Взбрело бы вдруг французам язык свой защищать.
Учтите, адвокаты, совет языковедов,
Негоже есть задаром, грешно чужое брать.
Марин, себе оставьте бульон на завтрак, гренки.
Мадам к обеду в Киев утерян шанс попасть.
«Обед — не друг фигуре, пардон, Пьер Порошенко,
С врагом в Крыму на ужин — вот это моя страсть».
У тёщи Президента язык на грех сварливый
Куда старуху сплавить, вопрос ребром стоит.
Купив ей виллу в Каннах, грозит Парижу Киев,
Пусть хата у соседки, зовут Ле Пен, сгорит!
А свёкра в Подмосковье морозы не застудят.
При шапках жить не горько, и бог зовёт дружить.
Пока братва Гаранта с приставкой «экс» осудит,
Не в срок за зятем сладким придётся дверь закрыть.
В искусстве дипломатов язык предмет важнейший.
Ученья объявляем. Россия, хочешь жить?
Ракет всего шестнадцать ещё не заржавевших,
Не смиритесь, сигнальные придётся применить!
Язык попридержите, зарвавшиеся дяди.
Когда же длинный он, то тётя прищемит.
Историю хулить, язык ваш враг, не надо,
А чешется родимый, сунь глубже, замолчит.
* * *
Крылов на Украине прослыл натурой скромной,
Лисиц, Слона и Моську с Ослами завещал.
Мы в Крым войдём не с басней, а с ядерною бомбой,
Осёл, расставив ляжки, ему пообещал.
Упрям, Болтун, и хочет понюхать след России
В попытке полицейских грабителей прикрыть.
А пятеро служивых пришить бандюг решили,
На тризну из Канады шестой не стал спешить.
А сыр Ослу достался, Лису и ту надули,
В пожарную машину баул её собрал.
Ворону запихнул, лягнув, назвал зозулей,
У стен Кремля шпионок расстрелом запугал.
Бульдогов в баснях нет и даже у Эзопа,
Слону они охрипли, как Моська вслед рычать.
Язык в боях собачьих прикусит и Европа.
Настал черёд дворняжек Маккейну зад лизать.
Ди-джея из Москвы язык довёл до Киева,
Призванье ганопольских Ослам соломку слать.
В России за лапшу на уши Мотю скинули,
К тому же, за зубами не мог язык держать.
Ишак пригрет Ослом в Банановой Республике.
Сменить суровый климат он был всегда готов.
Все «тридцать» получил вещатель в длинных рубликах,
«Серебряных» бананов не ждите, Киселёв!
* * *
Кацапам — смертный бой, Донбасса не забудем.
Идёт война за мову, гибридная война.
Ушастые, вы врёте, хохлам и русским людям,
Себе лапшу повесьте, кому нужна она.
В язык, не зная сути, включили депутаты
Словечко есть у русских французское, редут.
Дойдёт, и укрепленья, с водою рвы приматы
Вокруг Волков в загоне от русских возведут.
А русские хотят ли войны, солдат спросите
У тех, кто под берёзы легли, спасая вас.
Добившись тишины, уроки извлеките
Предательства спасённых, при том не в первый раз.
Кукушка, сколько лет осталось жить, горластая,
Язык подвёл, чертями повстанцев назвала.
Кукует «Вижу Минск!» налётчица звездастая,
Не только кресло в Страсбурге, Донбасс Кремлю сдала.
Вернулся Безъязыков из плена к маме милой.
Полковника-изменника судить процесс пошёл.
Не зря же, чёрт, у Вас москальская фамилия.
Таких судей сажали в святой Руси на кол.
* * *
Консилиум светил в Минздраве утвердите,
Допустим к власти умных, засветим дурака.
Министров психиатру по списку покажите,
Осмотр, врачей попросим, начните с языка.
Медведь припрятал мёд — все дупла осмотрите.
Симптомы зимней спячки — начните с головы.
А черти снятся, вечный больничный лист вручите.
Диагноз, нет сомненья, и он агент Москвы.
К наркологу направьте, Луценко слаб, не скроем.
Язык сухой, навыкат глаза его, блестят.
Не всё в порядке, видно, блюститель, со здоровьем,
Статьи, откройте Кодекс, прощаясь с ним, скорбят.
Каналом «Сто двенадцать» плывёт экспертов стадо.
Сурков — считай по пальцам, для них кормушки нет.
Ослов, диагноз ясен, обследовать не надо,
Им доктор Геббельс в стойла из Рейха шлёт привет.
В том стаде серый Мул, солидный вид принявший,
Щипнув от каравая, для ло;хов взялся врать.
Спецслужбы из России, бомжей к нему приславши,
Хотели, их раскрыли, чиновника убрать.
Привык и чёрный Вол к кормушке нагибаться.
Диагноз — «бідна мова», тут в корень надо зрить.
В эфире негру трудно мычать и заикаться,
Полезно для здоровья Козла пастись водить.
Мартышка не слепа, жалея прокурора,
Ему и шаровары взяла Крота латать.
Торжественно к погонам цветочки приколола,
Чтоб ягодки по осени по банкам закатать.
Бюджет Хавроньей принят вчера в Верховной Раде
«Героям слава» трижды призвала провизжать.
Чтоб сало не смердело, бюджет дырявый, надо
Для Хряков спирт и скальпель в готовности держать.
Осёл, Козёл, Мартышка по нотам гимн сыграли.
Бюджет подписан Мишкой, поставлена печать.
Они людей квартетом до нитки обобрали,
Язык не повернётся Солиста вдаль послать.
Потом стрельба шампанским, на креслах пробок груда.
Примчался прокурор, Смит-Вессон прихватил.
На праздничном столе язык исчез из блюда,
Підозра — Косолапый в берлогу утащил.
Язык — он заливной. Почаще заливайте,
Перчите криминалом, добавьте хрен в дела.
Разбив, молившись лбы, трибуну не ломайте,
Дабы у казнокрадов вся дурь видней была.
Паук, надев очки, для Зайцев заплутавших
Кричал про пулю в лоб — зарок ещё хапнуть.
Готов знакомый танк, танкистов помня павших,
Хапуге в лоб снарядом из пушки садануть.
Украсть стремленье Трамп, закрыв глаза, заметит,
Поскольку штат разведки задумал сократить.
А если Украине его визит и светит,
Ему карманы в брюках придётся застрочить.
Язык не ищет общий сэр Дональд с Украиной.
Не хочет дармоедам не прибыльных затрат.
Его волнует бизнес — модель Ден Сяо Пина,
И как китайцы в фанзах без вилок рис едят.
* * *
Насытиться добычей, в офшор остатки спрятать,
Не бог хранит голодных — инстинкт своё берёт.
Оружие — награда, на мелочи не тратят,
Для прайда — пистолеты, вожак взял пулемёт.
Медведь-оруженосец живёт в берлоге скромной.
Субсидию оформил — тарифы, как прожить?
Сосёт чужую лапу, свой бизнес — неуёмный,
Мечтает даже в спячке заводик прихватить.
Да где уж там заводик — проглотит всю Промзону.
Оттуда по берлоге удобно, кстати, бить.
В Авдеевке тепло — суши, Медведь, кальсоны,
Резонно запасные в России закупить.
Бубнит язык спецслужб, личыльныкы купите,
В сети уже потери, и завтра ждём опять.
На почте похоронку раз в месяц оплатите,
Квартиру на некрополь готовьтесь обменять.
Себя патриотизмом на всех каналах хвалит
Нардеп Семён Семенченко, на вид не идиот.
Боец, прочти-ка Маркса, все точки он расставит,
Нет в главах «Капитала» понятья патриот.
Марксизма постулат, за что ты погибаешь —
За денежки буржуя, пора, пацан, понять.
Грабителей в цилиндрах, став нищим, защищаешь,
На отчий дом плевать им, семью твою и мать.
Милиция — с наваром и судьи не в накладе.
А ТЭЦы остывают — в нехватке антрацит.
Министрам — с контрабанды, нардепам — куш с блокады,
Премьер поделит прибыль, давай кругляк, вопит.
Великий Человек — на идиш Гройсман Веня
Решил пенсионеров в евреев обращать.
На службу взял раввина нести реформы бремя,
Концы короткой жизни пораньше обрезать.
Поможет Президент, он лично бритву правил,
На Черчилля ссылаясь, решает их судьбу.
Кричит: «Держите вора!», кругляк в Москву отправил
Построить Крокодилу [2] с решётками избу.
Под флагом жёлто-синим и звёздно-полосатым
На блюдечке с каёмочкой страна досталась Им.
Султану пишут, кум, пусти к себе нас в хату,
Снимают запорожцы тюрбаны перед ним.
Зачем они так спешно карманы набивают
Скажи-ка, сын Зиновьев, подумай до утра.
Мгновенно Рабинович с улыбкой отвечает,
Семнадцатый шагает, прошло сто лет — пора!
Закон о языке немой с глухим готовит.
Все пункты голубые — над ними зад корпит.
Листки календаря, сорвав, чернить не стоит.
В честь светлых красных дат налить сам бог велит.
На Память грязь сливает директор из народа,
Запачкан Серп и Молот, в анафеме Звезда.
Отмщение, Вятрович, не кара для породы,
И всё же, кровь за кровь, погрязни навсегда!
Гуляя по «Бульвару», мозгами шевелите,
Такой промывки зритель не видел отродясь.
Когда Гордон в эфире с шампунем душ примите,
Рекламный трюк — ручьями с экрана льётся грязь.
Кравчук подлец почище — на вышку сроком тянет.
В парной чистюля вспомнил, что Родину проклял.
Ему у входа в лагерь с табличкой бюст поставят,
Напишут, плут меж капель дождя сухим шнырял.
В фуфайках в Дом моделей ханыгам скоро топать.
Споют им «Гоп со смыком» и спляшут гопака.
Там подиум из брёвен, охрана будет хлопать,
А в моде — вышиванки, в полосочку пока.
Реформа школьной формы барышникам прибавит.
За доллар — осэледэць, а вышивка — за фунт.
Они гнилые нитки за русский рубль поставят.
Дай гривну — шаровары, утиль в приёмный пункт.
* * *
«Куда уехал цирк», а с ним и каждый клоун,
Спросили Быстрякова, Леонтьев тоже знал.
В Верховной Раде Цирк с комфортом обустроен,
Смеяться стали больше, маэстро вслух признал.
Спектакли для народа не ставят конгрессмены,
Закон не попирают, дерьмо всплывёт — попрут.
А в Цирке режиссёры всех всплывших бизнесменов
И клоунов в законе народными зовут.
Перчатки, гонг, призы, Козёл в судейском кресле.
Не рефери — Кондитер народу «Бокс!» сказал.
Пока на ринге клоун смешил, другого треснув,
Зарплату по три двести в конвертах выдавал.
В театре погорелом когда-то был артистом.
Бомбить не будем Рашу, развалим так, сказал.
Фальшивят музыканты-эксцентрики в министрах,
Им Рейган до манежа дорожку протоптал.
Канат они Морозу подрезали, все знали.
Потом у Симоненко украли реквизит.
Крутить Витренко сальто не будет больше в зале,
В столах у них к программкам клише «запрет» лежит.
Язык граффити прост и стыдно в нём не тямить.
А в клоунских репризах вся роль юнца молчать.
Решился недоносок и здесь клише поставить.
Немецкому посольству писюн свой показать.
Нормандскую четвёрку воспел в поездках Климкин,
Гастроли в Будапеште оставил напотом.
«Дорожную» привёз ей, не карту — песню Глинки,
Ошибся, в МИД проблемы не только с языком.
С бесплатной медициной народ давно простившись,
Не верит реформистской, тем паче страховой.
Желает, чтоб жонглёры со страхом пролечившись,
Здоровыми бежали в одних трусах домой.
В фойе эквилибристка Гриневич заявила,
А всем ли детям надо науки изучать?
Богатым — да, и в Оксфорд, бесштанным — нет, не скрыла,
Уже и просвещенью в прострации лежать.
В штаны наклал Насиров — подельник постирает,
Взлетел под самый купол с инфарктом пациент.
Охрана бдит арену, таможня не зевает.
В Мадрид вывозишь шмотки, признайся, Президент.
* * *
В Гааге суд затеян, в Гурзуфе взят, болтают,
Поймали на горячем с тортом Рошен Кота.
Кондитер не спешит, Кондитер понимает,
Что Кот Атоша с Крымом простился навсегда.
Кондитер, кличка Повар, на службу взял Атошу
Стеречь остатки торта Указом огласил.
Не волк его работа, а в лес бежать по гроши.
Уехал к фрау Меркель — слезу на грудь пролил.
Но что же возвратясь — торт съеден весь беспутным.
Атошу укоряет — ты порча здешних мест.
А Кот не рыбку хочет ловить в водичке мутной,
Теперь он с Шефом вместе икру, мурлыча, ест.
Красотка Гюльчатай, открой Атоше карты,
К лицу ли Абдулла тебе презент привёз?
Жена не спит и ждёт, чтоб муж Восьмого марта
Букетик из редиски на завтрак преподнёс.
Редиска — не цветок, относят к корнеплодам.
Плодятся и уроды, смотря кто чем полил.
Не зря жених народный, прощаясь со свободой,
В пивной, аж Мюнхен вздрогнул, мальчишник закатил.
«Свобода» «Правый сектор» с собой объединила,
Истории уроки последышам не впрок.
Одни кричат истошно «Где слава Украины?»,
Другие поприличней, «Хайль Гитлер, Тягнибок!».
Певице в Украину не злым и тихим тоном
Отказ на въезд объявлен, Россия пусть дрожит.
Вдолбите им, юристы, эстрада с микрофоном
Не сборищу нацистов — певцам принадлежит!
Петренко, фюрер Права с нацистами на стрёме
Бесчинства Чёрной сотни Небесной прикрывал.
В РейхсРаде утвердил хрустальные погромы
И «Каждому — своё!» на входе написал.
Майдауны в дыму булыжник разобрали,
Искали хромосому, под это шины жгли.
Из тех, кто «Зимний» брал, «Ревком» они избрали,
С достоинством меж ног в историю вошли.
Они переворот за доллары и фунты
Назвали революцией — невежд легко узнать.
Полковникам-глупцам, служакам Серой хунты
Словарь толковый нужно хоть раз перелистать.
Забыли секс-премьершу, косу как спелый колос,
Ален Делон не против такую расплести.
Чем слышать вновь фальшивый в постели Юлин голос,
Не лучше ль ночь с правдивой путаной провести.
* * *
Вернёмся к декларантам — побили все рекорды,
Доходы как у нищих: «Не пьём и не едим».
Заменим на бигбордах лоснящиеся морды
Словами: «По заслугам голодным воздадим!».
По счёту по большому не нужно и бигбордов.
Майдан Столпом Свободы в Европе знаменит.
Зажгите, киевляне, однажды шнур бикфордов,
Свобода будет нашей, а столб нехай стоит.
На кладбище другие стремглав растут бигборды,
С размахом бьют тарифы и всё по головам.
Под звуки «Ще не вмерла», последние аккорды,
Неплохо Им живётся, не то что Мне и Вам.
Скупив какао в Чаде, в Мали продал с расчётом.
Засунул сумму круглую не в тёщины чулки.
К масмедиа купец в отеческой заботе,
Как кость, кудлатым бросил по квоте языки.
Не спорим, Президент, у Вас язык подвешен.
И наш родной не будет на привязи молчать.
Язык по форме мягок, по сути не безгрешен,
Заставит Вас он вспомнить мою и Вашу мать.
Родившую тебя немытою Россией
Назвал, ума палату поэзией прикрыл.
Своё говно не пахнет, не ты ль, серун плаксивый,
Держась за грудь России вовеки рук не мыл.
Задели Порошенко, и Путина затронем.
Отцов дороги вспомнив, сынов легко понять.
Один служил Державе, другой молился в Зоне,
Хорошие манеры и в детях не унять.
Хотят теперь и внуки язык нам свой навьючить.
Сумели потрошенки страну распотрошить.
Родную речь благую и Русский Мир могучий
Солдат из Трептов-парка поклялся защитить.
* * *
В овечьем стаде гвалт — овчарня покосилась.
Как скоро рухнет крыша, не трудно угадать.
Корыто, как назло, к тому же прохудилось,
Готовы в Вашингтоне его в кредит латать.
Помчался Толсторог на встречу с Трампом вроде,
Просить его на шару снаряды подвезти.
Купите мусор Львова, продайте нам отходы,
Позвольте, сэр, и уголь у Вас приобрести.
На всех парах от Меркель нанёс визит Муфлону.
Тот «Формулой любви» партнёра озарил.
Щипать дозволил травку и блеять по смартфону,
Вино из бурдюка за счёт посольства пил.
Княгиню Анну вспомнил, как русский дом покинув,
С ума она французов красой своей свела.
Заврался Толсторог, принизил древний Киев,
Проблеяв, украинкой, светлейшая была.
Вояжем тонкорунный доволен — шерсть в офшоры,
Настал сезон для стрижки — снять золото с Руна.
Мохновская [3] порода трубит Донбассу сборы,
Откинет, жаль, копыта овечка не одна.
А есть ещё Баран майдаунской породы,
Товарный список спикер картавя огласил.
Упёрся твёрдым лбом в надежде на отходы,
Продам бараньи яйца, Конгресс оповестил.
В торгах и Тур, чиновник, кацапам спозаранку
Ввести замыслил визы и биопаспорта.
Хохлы, готовьтесь мыться, к закату въедут танки,
Доставлена вам будет горячая вода.
Доступен Основной Закон страны народу,
Архарам — чем побольше, а овцам — как всегда.
Не в стадном чувстве дело, причина вся в погоде,
Закон был принят ночью, жара была тогда.
Заблудшая Овца, увидев дно бутылки,
На мельницу врага не воду с грязью льёт.
Сказал бы Бузина промокла, глянь, подстилка,
Купи, куркуль, сухую для внучки в вертолёт.
Своё у внучки мненье, каракуль — не подстилка.
«Людына так соби» Олеся назвала.
Язык не виноват, не спросишь и с горилки.
Овца, тебя в овчине не мама родила.
Согласен Толсторог, Аркал [4] полезен стаду.
И Вас на свет, лысистый, не мать произвела?
Еврейским счастьем горд — он вновь с кормушкой рядом,
Порода от Иуды, писал «Бульвар» пошла.
А ты как сальношёрстный, Барашек Вова Арьев,
В родимый прайд ягнёнком из люльки вдруг попал.
За то, что ветеранов, одетых плохо крайне,
Позоря, в День Победы на камеру снимал.
Отец реформ — Бандера и Бендер с ним попутно.
Архары, утром стулья, в ночь деньги, господа!
Забил тревогу Фонд, слыхал, Остап, валютный,
Была в корыте зелень, украли, блин, когда.
Смолчал Гаранта кум, он дядя честных правил.
К полудню прокурор не в шутку занемог.
Курдюк у Мериносов хотел изъять, отставил,
Не стричь «под нуль» шерстистых одобрил Толсторог.
Семейство пусторогов [5] «Майн Кампф» уже читает.
В борьбе присущей классам марксизм не обуздать.
А тех, кто имя Маркса по лейблу торта знает,
Барьером языковым не тяжба разобщать.
Спешат его поставить к дуэльному барьеру,
Трибун овец марксизмом пытался просвещать.
Злословные спектакли — провальные премьеры,
Нельзя язык народу трезубцем навязать.
Намедни грудь Анжела гарантам показала.
«Фемен» задача тонус визитов поднимать.
Жандарм из СБУ не выдержал скандала,
И здесь спектакль лингвисты успели разыграть.
Стыдливый белорус и скромный молдаванин
Решили впредь друг-друга стриптизом ублажать.
Один не мастер танца, зато в дому хозяин,
Другому же ботинки мешают танцевать.
Готов и он в кроссовках, к Голгофе нет паркета,
Прибрав к рукам чужое, опять Христа распять.
Молитесь, Филарет, Москва не канет в лету,
Не склонны там под дудку раскольников плясать.
Святые Моисеи не сорок лет водили,
Позорно Украину в пустыню превратив.
Союз Радянських мов к Голгофе заманили.
Наели твари ряхи, кресты на нас взвалив.
На Ноевом ковчеге плывут не просто твари,
Но лодка не дотянет, так много нагребли.
Библейский флот святоши ещё не весь продали,
Сбегут из трюмов крысы, вернутся корабли.
«Варяг» Китаю продан, но нам «Аврора» снится,
Солдаты с пулемётом и в лентах моряки.
Насупим наши брови, нахмурьте в гневе лица,
Достаньте, люди, ружья, примкните к ним штыки.
Эпилог
Пока без крови, рыцарь, турнир мы завершили.
Деляги в латах к мове взывали, защитим!
Не вяжет лыка ваш, и ум под шлемом хилый,
А наш язык великий, панове, не сдадим!
Киев, 2017.
___________________________________
[1] Оберстлейтнант (нем.) — подполковник.
[2] Крокодил — так назвал Путина Порошенко в одном из выступлений в Англии.
[3] Мохновская — порода овец.
[4] Аркал — горный баран.
[5] Пустороги — семейство баранов из рода парнокопытных.