Подъезд. Темно и сыро. Нет лампочки на марше.
Да кто б "слепых рабу" хотя бы раз вкрутил?!
Выламываешь дверь... Заходишь... будто старше
отсутствия внутри обшарпанных перил.
Плюёшься, материшься, ключи найти не можешь.
Виновен кто же в том? Конечно, молодёжь!
Но чуть совсем - за тридцать... Щелчок ключа тревожен:
как будто не к себе, как будто что крадёшь...
Ура! Да будет свет! Да здравствует владыка
хрущёвки одноклеточной и выжженной до дыр...
Вчера сорвался на - до тошноты и крика -
коллегу, что не так вдруг что-то попросил.
И реет пустота, твой парус молчаливый.
И бьёт волнами разум чума в больных глазах.
А за окном галдёж каких-то некрасивых,
а может, и красивых... кто мог бы быть в друзьях.
Но это всё пустое. Найти бы виноватых!
И ты бежишь с дубиной вершить свой суд во двор...
Наверное, в том детстве недокупили "ваты",
в котором стал причиной семейных, пьяных ссор...
И вот он, победитель! Кровь молча - за слезами...
Ты вспомнил, что... создатель - тугой подъездной тьме.
Была своя любовь... Безумный и упрямый,
ты жизнь при ней сломал не одному себе...
Какая же капель! Но ты её не слышишь...
Как птицы за собой манят... зовут идти!
Встаёшь, глядишь на быт отчаянных яишин,
где вряд ли кто из них с тобой заговорит...