Мама

2011г. Маме 99 лет. Она слепая и ходит только с ходунками. Фотография сделана в тот момент, когда она с увлечением рассказывает на плёнку историю своей жизни (населённые пункты и города, в которых происходили описываемые события: деревня Юзовка, посёлок Енакиево, город Артёмовск, город Донецк, город Харьков): как её дед по матери был селитроваром, но разорился и повесился, а его 13 детей пошли по миру, но почти все выжили и самостоятельно стали на ноги; как её мама, моя бабушка, с малых лет работала по наймам у помещиков, которые её бывало и обманывали, пока не заработала свою мечту - ручную швейную машинку Зингера, стала швеёй-модельером, приобрела известность, вышла замуж и родила двух девочек, как её отца, моего деда, жандармы потоптали лошадьми - и он умер молодым, оставив её и её сестру сиротами (все его братья были стеклодувами и один за другим поумирали от бронхиальной астмы), как махновцы вошли в Енакиево, раздели, выставили на платформу и порубали детей у неё на глазах, когда она была ещё ребёнком, как плакали шахтёры, когда радио сообщило, что умер Ленин - и на их чёрных от угля щеках появились две белые полосы, как погибла её сестра, как она училась в техникуме и работала письмоносцем, потом - лаборантом в институте прикладной физико-химии, училась на вечернем отделении в ХЭТИ, харьковском электро-техническом институте, как сама научилась делать электрическую разводку шахтовых лифтов, как её вылечила от тяжёлой формы ревмокардита, спасла от смерти одна из народных целительниц, в то время как профессор сказал, что ничем помочь не может, и как потом всех целительниц сослали в Сибирь, как её с её мамой в Харькове каждый день выталкивали из очереди за хлебом по карточкам и они лишь благодаря её однокурснику, Борису Кудину, дядя которого был тогда наркомом просвещения (впоследствии оба исчезли: были репрессированы и видимо расстреляны) и имел возможности - не умерли с голода, как при налётах немецкой авиации дежурила на крыше: хватала щипцами и тушила в бочке с песком сброшенные с самолётов раскалённые железные болванки - т. н. зажигалки, а в её институтского преподавателя, шедшего по тротуару, угодил снаряд - и у него вывалились кишки, как немец уже захватил часть Харькова, а завод ХЭМЗ, где она уже работала тогда инженером, всё продолжал эвакуацию под бомбёжками (ХЭМЗ, харьковский электро-механический завод, уже имел опыт эвакуации: он. был перевезён в Харьков в 1-ую мировую из Риги и был очень большим: в каждый цех заходила железнодорожная ветка. В Чебоксары был эвакуирован только один из его цехов: 7-ой сборочный, С-7. Остальные - в Нижний Тагил, Челябинск(?), Томск и другие города Урала и Сибири.) - как её с её мамой всё отодвигали и отодвигали с эшелона на эшелон: все хотели эвакуироваться: всеми правдами и неправдами, отодвигая других, вписывали себя и родственников в спасительные списки. Как чудом им с мамой всё же удалось эвакуироваться последним, шестым эшелоном: их в последний момент, сжалившись над ними, подвёз на Балашовский вокзал случайно проезжавший мимо военный, посланный в разведку разузнать, далеко ли продвинулся немец, и благодаря начальнику шестого эшелона Шульге, с которым она познакомилась раньше, работая культурником во время отпуска в заводском доме отдыха: он посадил их сверх списка, из которого их уже выкинули, и разрешил взять швейную машинку, а комсорг Костя Дорошков и многие другие так и не смогли уехать - и немцы их повесили: мама узнала его на фотографии повешенных в газете. Эшелон под бомбёжками мессершмиттов двинулся в путь в конце лета, а прибыл в Чебоксары лишь в середине зимы. Вместе ехали 2 сильнейших релейщика с мировым именем: Эдельштейн и Бреслер. (Реле Бреслера и по сей день остаются непревзойдёнными во всём мире, хотя прошло уже 70 лет, и в Чебоксарах сейчас даже построен отдельный завод "Бреслер". Его жена, Евгения Исидоровна Израэльсон, виртуозная пианистка и переводчица, дружившая с моей мамой, терпеливо выслушивала мои рассказы о ветвящихся дробях и даже помогла достать ту самую монографию, в которой их у меня украли, после того, как я показал их в Москве, в МГУ, на кафедре теории чисел. Вот так всё переплелось). В том же эшелоне ехали Оржебовский и Носов с женами. Эти две женщины на одной из остановок (p.s. вспомнил: город Арзамас) пошли в баню и назад не вернулись, пропали навсегда. Как много значила тогда настоящая дальновидность и отеческая забота руководства: предвидя тяжёлый путь и голод, Шульга прицепил к эшелону цистерну со спиртом - и только благодаря этому, обменивая на остановках спирт на продовольствие, он весь долгий путь обеспечивал эшелон питанием, сохранил людей и их работоспособность, благодаря чему в нереально короткие сроки, не обустроившись на новом месте, прямо с колёс, завод уже начал выпускать реле для танков, самолётов и подлодок. Из этих крупиц, на пределе сил, работавшими в 2 смены и отощавшими от недоедания до 30-40 кг людьми, складывалась победа над противником, уровня военной мощи которого ещё не знала история. В то время, как другие баснословно наживались: ведро картошки стоило 300 р., буханка хлеба 100 р., месячная зарплата 500 р. После реформы 1947 г. внутри многих изб стены были обклеены деньгами. Эти соки спокойно высасывались из страны в те самые дни, месяцы и годы, когда она истекала кровью и хрипела под немцем. Кулацко-дворянское рыноч-ное зверство безжалостно и деловито подсобляло Гитлеру, перепиливало горло первой в мире Стране Советов и даже грозный сталинский режим не в силах был с ним совладать. (Эта анти-советская озверелость разрослась и усилилась круто развернувшейся, дворянски настроенной послевоенщиной, когда не в меру зажравшаяся безмозглая толстож-пая номенклатура и её многотысячные беспрекословные подъ-быши принялись повсеместно давить, гноить, уничтожать и разворовывать, с таким трудом созданные руками народных умельцев, новые стратегические направления, - и они одно за другим выныривали на Западе, усиливая его мощь, поломали СЭВ, расчленили страну, сделали из неё помойку, добились полного восстановления своего былого дворянского произвола и всемогущества, прев-ратили победу в полное поражение, более чем, и уже на мази её исчезновение на карте). Это - громадная история, она мне рассказывала намного больше, чем на записи.