Двое

(из цикла "Стихи в обёртке")


                - И это было больше, чем любовь.
                - И это было?
                - Было! Было! Было!
                Х.

                Пока Земля ещё вертится,
                пока ещё ярок свет...
                О.


– …ты обманщик!!!

– …и вот шли они, шли по безлюдной, ничейной земле,
кот и мышь, – на звезду, что, мерцая, манила во мгле.
Кот катал китикэты во сне, нервно дергал хвостом,
он семь лет был домашним любимым диванным котом.
Мышь его утеша…, шебурша на тени сквозняком.
Все упреки и страхи оставляла она на потом.
Кот ее на загривке носил восемь призрачных лун.
В профиль старый Горыныч стал словно разбойный манул.
Мышь утратила белость. Ее похудели бока.

Нелегка кругосветка на пару с котом, нелегка.

И однажды в ночи, насмотревшись космических буйств,
мышь отгрызла пол-уха коту от возвышенных чувств.
– Ты похож на пирата! – Так она утеша…, чуть дыша.
И, сощурив глаза, плакал кот от любови мыша.
Ну, а мышь осмелела. На холке кота, в колтуне,
сромодила седло… Ей казалось, она на коне.
– Поскакали, дружок, на Кубань, где гудят казаки!
Чует нос, там амбары с зерном и запасы муки.
Там священны коты! Не обидит ничей их сапог!
Как божка дорогого посадят тебя на порог.
Ну, а я при тебе буду тихо налаживать быт,
– лишь бы ты, милый друг, был обнежен, спокоен и сыт.
Мышь мечтам предалась, а Горыныч лишился хвоста.
– Не бывает у творческих личностей ночью поста.
– Атавизмы долой! – мышь-обжора надула бока.

Нелегка кругосветка на пару с мышом, нелегка.

– Ты отныне, Горыныч, – Курильский бобтейл, редкий кот!
– Что за кот без хвоста?.. Я безухий, бездомный урод.
Мышь его утеша…, глазки бусинки лапкой прикрыв,
и пищала коту деревенский запечный мотив.
И Горыныч уснул, и во сне снова жрал китикэт,
и по ящику нудно бубнил вислоухий поэт,
и казалось, что жизнь удалась, и во веки веков
будет чашка с едою, хозяйка-ласкуша и кров;
и мышонок подопытный, в клетке, про участь свою
ни за что! никогда!.. И поспеет герань к февралю.

Но случилось плохое – не котье, не людье в миру.
Где последний ушелец, которому в руки суму,
да тишком по дорогам за солнцем без цели плестись,
вспоминать, как подарок, в ухабинах куцую жизнь?..
Кот и мышь в эволюции точку поставить спешат.

– Жалко ситцевый мир! Жаль, ещё не рожденных мышат!

Грустный Андерсен мой,
как участлив и предан твой взор!
Между нами страниц и эпох частокол, частокол…
Ты меня утеша..., чуть дыша, до румяной зари.
Чай остыл.
И забыл погасить фонари

наш фонарщик…

2014-2018