- НИКОГДА, НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩАЙ МЕНЯ, СЛЫШИШЬ?
Порой тебе будет казаться, что ты полностью состоишь из пульсирующей боли, и тебе будет трудно определить разницу между твоей душевной болью и болью физической.
Порой ты будешь задыхаться, и тебя будут душить приступы негодования и скорби уже об утраченном, потерянном, упущенном, страшными когтями вонзаясь в твоё хрупкое, нежное, женское.
Но никогда, никогда, -слышишь?- не поддавайся снова желанию найти меня, увидеть, приехать, прийти.
- Но почему?
- Потому, что ты не увидишь ничего, что хочешь видеть, не услышишь того, что так хочешь слышать. Я уничтожу тебя своим холодным расчетливым взглядом, я скомкаю твою израненную душу безжалостно в своём кулаке, словно исписанный лист бумаги, даже не сглотнув от напряжения, чтобы не выдать, не показать и самому не заметить, не признаться...
- Но зачем?...
- Затем, что назад дороги нет. Мы растрепали в клочья наши сердца, и они висят как лохмотья на холодном ветру,простреленные, порезанные, клочьями вырванные, истоптанные, измученные.
Никогда, слышишь, никогда не возвращайся ко мне, не тяни ко мне своих рук. Порой ты будешь просыпаться в кошмарах, кричать, звать меня, комкать, сжимать свою подушку от гнева, отчаяния, безысходности. Но не зови, не зови меня. Я не услышу тебя... Не услышу.
- Не услышишь?
- Нет. Не услышу. Также, как никогда не увижу в своих телефонах череды твоих пропущенных звонков и бесконечного потока писем. Не пиши мне. Никогда больше не пиши мне, ни днём ни ночью, ни в порывах радости или отчаяния. Я не смогу читать твоих писем. Их просто не будет существовать. Также, как не будет существовать моих телефонов или меня самого. Меня не будет. Не будет для тебя. Никогда...
- Никогда?
- Да, никогда, слышишь, не верь в меня, не верь в нас, не верь тому, что что-то может быть. Этого не было, нет, и не будет. Прими это как должное, как безысходное. Прими это как казнь на рассвете, как расстрел перед стеной любви и плача. Здесь нет милосердия, нет выбора, нет уступок, нет надежд и компромисса. Здесь лишь темнота!
- Темнота?
- Да, темнота, страшная, холодная и всепоглощающая, в которой всё вязнет, как в болоте, сильнее и сильнее затягивая в свою пучину, где всё мерзко, холодно и воняет гнилью. Темнота, которая обнимая, душит в своих объятиях, а затем, раздавив, беспощадно выбрасывает ошмётки того, что осталось в стороны, давая возможность вытереть об них свои ботинки таким же несчастным, случайно затерявшимся в этой темноте.
- Ботинки?
- Да, ботинки. Да и они станут вскоре не нужны. Там ходят босиком. Израненными босыми ногами, словно по шипам, истекая кровью и мучаясь от боли, мечтая увидеть хоть намек на лучик света, чтобы найти оттуда выход. Нет, ты не будешь плакать. Ты просто будешь настолько вымученной и обессиленной, что у тебя не будет на это сил. Ты захочешь рыдать, но не сможешь. Чувства обиды и отчаяния будут настолько сдавливать твоё измученное горло, что ты даже не сможешь выдавить из себя и звука. Ты будешь вспоминать то, что когда-то умела беззаботно смеяться и даже петь, но больше ты никогда, никогда не сможешь этого сделать. Твой голос постепенно утратит свои функции, ты потеряешь возможность говорить, твои глаза постепенно утратят возможность видеть, потому, что во тьме даже тени едва различимы друг от друга. Ты перестанешь слышать все вокруг, прячась от криков и воплей отчаяния, там, в страшной кромешной темноте. Ты потеряешь себя и начнёшь медленно умирать...
- Умирать?
- Да, ведь в той темноте не бывает жизни, жизни, как таковой... Там нет любви, радости, прощения, нет желания быть, сочувствовать, соучаствовать, дарить, разделять. Там нет благодарности, нет милосердия. Там не плачут от счастья, там нет слез умиления. Нет щедрости в чувствах и желании помогать бескорыстно. Там нет чистоты, нет нежных переливов в сердцах, нет чуткости во взглядах и нет самопожертвования. Нет тёплых объятий, нет снов, нет мечты, нет тебя, нет меня, нет нас... Там нет ничего. Там просто темно и совершенно пусто. Ну? Что ты, что ты замолчала?
- НИКОГДА, НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩАЙ МЕНЯ, СЛЫШИШЬ?