И вой не вой, мычанье не мычанье,
Но что-то неприятное. В ночи,
Услышав вопли девушек прозрачных,
Сто раз перекрестишься у свечи.
Давид же проникая глубже в звуки,
Раскладывать их стал и понимать,
Что это было просто наложенье
Рассказов в песнях грустных, так сказать.
Один другого был невероятней.
Здесь каждая из дев казала боль,
Что, в общем-то, их всех объединяло.
На скрипача вниманье было – ноль,
Но только до поры. Когда, похоже,
Закончился красивый ритуал,
И музыкант уж знал о девах много,
Но все ещё, как вкопанный стоял.
Одна его заметила и тут же,
Став птицею на небо унеслась,
За нею улетели и другие,
И лишь одна пунцово налилась,
И, сделав шаг на встречу, «зашипела»,
Произнося, чуть слышимо, слова:
«К нам редко кто подсматривать являлся,
Но знак в виде кукушкина пера
Мне говорит, что ты неприкасаем,
И быть тебе средь нас разрешено.
Осмелившись прийти сюда – откройся.
Зачем достал волшебное перо?
Быть может, ты кого из нас обидел,
И хочешь о прощенье попросить?
Для этого достаточно молиться,
Но это нас не сможет превратить
Обратно в дев. Тут надобно иное –
Наличие волшебного цветка.
На поиски ушли «полки» героев,
Но не вернулись до сих пор пока.
Рассказывай, зачем пришёл, что хочешь?
Кто знает, может, что и подскажу.
Хотелось бы надеяться, что этим.
Одной из нас хоть чем-то услужу».