нет ничего поучительней и круче, чем в будний день стоять у выхода из метро.
молодые девушки выходят решительно, с целеустремлёнными лицами и высокими скулами, волосы подхваченные подземным ветром облегают голову как шлем у древнегреческих воительниц.
старушки выходят медленно, с опаской, преодолевая сопротивление тяжёлых дверей, толкая впереди тележки или таща за собой упирающихся румяных внуков.
нетерпеливые курильщики уже засунули в рот сигареты, и жуют в нетерпении, попутно ища в карманах зажигалку, и с наслаждением закуривают, отвернувшись от ветра, и выпускают дым вверх сквозь ноздри, и прячут руки в карманы и идут, попыхивая и щурясь.
молодые клерки, путаясь в полах длинных пальто с острыми плечами, на ходу надевают перчатки, умудряясь придерживать локтем сумку, чей ремень опоясывает их грудь на манер пулемётной ленты.
растаманы, чьи канареечные штаны в зеленоватых разводах пузырятся от ветра, поправляют громадные наушники, скребут белесые бородки и покачиваясь и слегка косолапя прыгают по ступенькам.
у тётенек сначала показывается монументальная пергидрольная причёска, похожая на взбитый торт, и объёмистая сумка прижата к объёмистому животу, они похожи на неуклюжих трогательных хозяйственных кенгуру, что немного переваливаясь идут по своим кенгурьим делам.
старики выходят чаще усмехаясь, седые бороды вокруг рта слегка пожелтели от табака, пальцы немного подрагивают, а глаза ещё молодые и лукавые, они косятся на молодых девушек и норовят придержать им дверь.
девушки царственно кивают в знак благодарности и уносятся дальше, кажется, что они подобно стрекозам вспархивают со ступенек метро и улетают в низкое волокнистое небо.
а небо, всё в заплатках и в дырах, величественно волочится куда-то на север, как бесконечный товарняк.
туда, откуда должна прийти большая зима.
лето, оно ведь маленькое и круглое как велосипедное колесо. как сердцебиение.