Ещё молодимся, ещё хорохоримся, ещё рассуждаем про молодость душ… Но, кра’дучись, старость подходит к околице — ползёт, подбираясь, как скрюченный уж. Струятся по коже морщинки упрямые, слабеют с годами и зренье, и слух, а где-то за зеркалом, за амальгамою, живёт, тот, из памяти рослый лопух. Он в детстве служил вместо летнего зонтика, а радуга, что над прохладной рекой, казалась тогда бесподобной экзотикой, от берега к берегу ухнув дугой… Мы рвали в траве стебельки одуванчика, потом завивая из них кудерьки… Когда-то мы были — девчонки и мальчики, но ждёт не дождётся нас ранг — «старики».
Пока молодимся, пока хорохоримся, боясь заглянуть за года, в полутьму… А старость тихонько скрипит у околицы, и справиться с ней не дано никому!