Философ знал: что близок главный час,
и, как щегла, поймал живую строчку.
Взглянул на образ. Был печален Спас.
Достал из сакв печальную сорочку.
Писало отложил. Стих перечёл.
Лампадным маслом пахло, свежим воском.
Плечо гудело, будто бы рой пчёл.
И пахли липой, строганные доски.
Тонул в садах осенних небосвод.
Дьячок раскочегаривал кадило.
В пролеске за усадьбою господ
три дня упорно он копал могилу.
На дно свежайший лапник навалил.
Пах скромный можжевельник сладко-сладко.
…Он убегал, а мир его ловил,
дабы поставить точку в этих прятках.
Смеркалось рано. В жёсткой полутьме
послышался знакомый голос Вани:
- Григорий Саввич, дом осиротел, -
поди, дня три, как не общались с Вами?..
- Дай руку, брат, а лучше - дай воды.
Пока снегирь не насвистал метели,
отправлюсь-ка я в горние сады,
где с ангелами диспуты затею
на тему: «Что способно вызвать шок,
когда Господь решает ставить точку» –
глупец, влачащий золота мешок?
Или мудрец – но золотую строчку!