Когда-то давно в какой-то книжке я вычитала, что Великая Анна Ахматова истории, которые часто любила рассказывать называла «пластинками». Вот и у меня есть одна такая «пластинка». Но рассказываю я эту историю не всегда и не всем, а только по случаю и близким мне людям.
Начиналась эта история много лет тому назад. Я, совсем еще девчонка, приехала после столичного института в сибирский город. Развлечений для молодежи в те времена было немного. Ни клубов ночных, ни фитнес - центров и даже нон - стопов не было, только обычные, в основном, советские фильмы на производственную тему. Но было повальное увлечение туризмом. Мне же это было в новинку, интересно и увлекательно. Правда, когда я первый раз в жизни надела рюкзак весом килограммов в семь и сделала несколько шагов – мне показалось, что я сейчас лягу посреди дороги и больше никогда не встану. Но потом, как говорится, втянулась и даже стала находить в этом удовольствие.
В коллектив я попала веселый, молодой, меня захватило этой волной самодеятельного туризма. Не прошло и года, как я уже несколько раз сплавилась по Мане, спустилась в пару пещер и считала себя если не асом, то опытным туристом.
А вот с этого момента история моя и начинается. Лето было жарким. Впереди - выходные, сидеть в душном городе два дня – перспектива безрадостная. И куда же податься? Конечно – же, на сплав на Ману. Дело за компанией. Но тут все как – то и не заладилось: кто к теще на блины, кто на дачу, кто к другу на день рождения. Металась, уговаривала – все бесполезно. А в душе зрела решимость и злость: вот плюну на всех, раз вы такие предатели, и поеду одна. И эта дурная мысль, раз поселившись в моей голове, только крепла. Взяла на прокат довольно хлипкую резиновую лодку, кусок полиэтилена, общаговское жиденькое одеяло, котелок поменьше, еду какую-то, и, зачем то, топор. Нет, без топора никак, но, в лучшем случае, я смогла бы разрубить веточку толщиной с мизинец, нужных навыков у меня не было.
До самого конца своих сборов надеялась, что объявится попутчик. Но - увы. Просто никто не верил, что я отважусь идти на сплав одна. Плохо они меня знали…
И вот я на берегу Маны. Добралась – вот что значит ослиное упрямство. С трудом, но добралась.
Лодка за плечами, рюкзак впереди - для моих пятидесяти трех килограммов груз почти неподъемный. До станции добралась без приключений. А потом… Машин нет. Вечереет. Принимаю безумное решение – идти пешком. Это тридцать километров. Даже для такой упертой, как я, - это слишком. Протащилась- таки пару километров, но тут на мое счастье (счастье ли?) - машина. Меня, счастливую, вместе с моим скарбом втаскивают в тесно набитый кузов. Повезло. В кузове полный бардак. Как говорится, «смешались люди, кони», то есть сами туристы, рюкзаки, лодки и всякий мелкий скарб. Оглядевшись, заметила группу парней, державшихся кучкой, разговорились. Они выходили раньше, на речке Базаиха. Сначала решили, что я группу догоняю. Потом долго смеялись, что такая пигалица идет одна на сплав, а потом, уже серьезно, предложили идти с ними. Но меня манила Мана, стоит глаза закрыть – и вот она красавица. Парни вышли у моста, еще раз предложив идти с ними. Я, конечно, поблагодарила и гордо отказалась, а они, когда машина скрылась в облаке пыли, наверняка покрутили пальцами у виска.
- Бывают же такие дуры?
-А может и врет?
- Не самое лучшее время для сплава по Мане - лес идет, опасно, не прогулка увеселительная.
Так я оказалась на берегу. Река встретила меня неприветливо. Солнце уже скрылось за соседнюю сопку. Было пасмурно и как - то зловеще угрюмо. Вода темная, и по всей ширине реки – бревна. Они двигались сплошным потоком, казалось, что между ними и просвета никакого не было. Мана – река быстрая, кое-где с перекатами, а в верховьях есть сложные пороги, на которых тренируются спортсмены-водники. Не ручеек какой-нибудь, а серьезная река.
Лодка была накачана, мой скромный скарб сложен, а я сидела одна на берегу (ни туристов тебе, ни рыбаков), совсем одна и никак не могла решиться: вперед - и будь, что будет, или ждать машину и возвращаться назад. Нет, все - таки вперед. Столкнула лодку в воду, с трудом протискиваясь между бревнами, отталкивая их то хлипкими пластиковыми веслами, а то и руками, я добралась до противоположного берега. Он был крутым – просто высокая гора, поросшая лесом, и узенькая полоска берега. Вблизи бревна казались еще страшнее, мощнее, с острыми сучьями. Что им моя лодка, что комара прихлопнуть!
И тогда, да простит меня Минздрав, я достала сигарету, закурила и заплакала. Тихо, даже не всхлипывая. На этом берегу были только сопки, тайга и я. Ну и звери, наверное, какие-нибудь.
Нужно было перебираться опять на противоположный берег. Там, под соснами была удобная стоянка для ночлега. Если, конечно она никем не занята, а если уж очень повезет, то у кострища осталась пара поленьев, чтобы разжечь костер. Но как раз напротив была бона. Это такое сооружение из связанных друг за другом бревен, проволокой, накрепко, чтобы течением лес при сплаве не выбрасывало на берег. Лес прижимало мощным течением к боне, и бревна, мощно сталкиваясь, прижимаясь друг к другу, а то и наползая друг на друга, проходили участок, где река делала крутой поворот. Попасть в такую мясорубку на резиновой лодчонке было очень опасно.
Как я попала на другой берег, помню плохо. Гребла изо всех сил, стараясь не подходить близко к бревнам, но и не слишком далеко уходить от них, чтобы не проскочить стоянку. Ведь дальше - скалы, там остановиться негде, а уже заметно стемнело.
Как-то у меня это получилось. Наверное, от отчаяния. Или неслыханного везения. Кстати, и дровишки оказались на месте.
Пучок сухих щепочек, сначала робкий, потом уверенный язычок пламени. Не прошло и полчаса – вот и ужин готов. После чая настроение поднялось. Минут на пять. А сейчас-то что делать? Спать? Ни тебе разговоров у костра, ни песен под гитару, ни веселой, бестолковой суеты после рюмки другой. Ничего. Только луна в небе, елки взбираются вверх по сопке, птица какая-то ночная вопит дурным голосом, а там и медведи где-то бродят, может и не где-то, а совсем близко. Быстро в лодку, завернуться в одеяло, сверху полиэтилен, и закрыть глаза. Если бы еще эта птица так противно не орала…
Утро. Какая-то мелкая пичужка заливалась самозабвенно, радуясь свету. Ей вторили другие. Ромашки подмигивали желтыми серединками, а белые лепестки сливались с утренним туманом. А высокие травы переливались от росы. Туман. Как всегда на реке. Даже воды не видно, словно снегом припорошено. И бревен этих ужасных тоже не видно. Но туман поднимается, вот уже только редкие клочки цепляются за макушки сопок. А путешествие продолжается. Прохладно. Кружка горячего чая упала на дно желудка и как- то очень быстро остыла. Но не беда. Веслами махать приходится резво, чтобы не врезаться в очередное бревно, которое так и норовит столкнуться с лодкой своим суковатым боком. Все вроде бы налаживается: медведь ночью не приходил, лодка на воде и я, медленно и печально, но приближаюсь к конечной цели - к дому.
Река делает резкий поворот. Становится совсем узкой. Справа высокая скала, кое-где ручейки камнепада. На самой вершине огромные сосны вцепились корнями в голый камень – ветер посильней и не удержаться на краю и тогда - долгий полет вниз, к воде. Загляделась, залюбовалась. Не заметила вовремя бону. Течение сильное, проход узкий, бревна теснятся, толкают друг друга. И я не понимаю, как я оказываюсь среди них. Судорожно отталкиваюсь веслами, потом руками. О чем думаю? О том, что даже если бы умела плавать, мне вряд ли это помогло. Лодка уже около боны. Ее прижимает к ней с титанической силой. Наверное, я даже могу через нее перепрыгнуть, там вода спокойнее. Но я вцепилась мертвой хваткой за два бревна – слева и справа, держусь изо всех своих цыплячьих силенок. Но куда там. Бревна со страшной силой выталкивают лодку вверх, и я уже не просто плыву, а еду, как на плоту. Слева мелькают острые сучья и куски толстой проволоки, готовые в один миг разорвать мое суденышко. Раздирая руки в кровь, цепляюсь за проволоку и сучья – только бы не проколоть лодку. Тогда – конец моему путешествию. И все-таки чудеса на свете есть: бона кончается, бревна рассыпаются веером, уже и воду видно. Мое суденышко плавно соскальзывает вниз, на воду. Устояло, не перевернулось. И вот только тут я вспомнила Бога и помолилась, как могла.
Сразу стало веселее. Солнышко, оказывается, светит, и бревен стало меньше. Путешествие становилось приятным, окрестности - очаровательными, а впереди замаячила лодка. Ура! Люди! Догоняю. Это семья – глава, супруга и ребенок. Разговорились. Мои новые знакомые поохали, узнав, что я совсем одна и пригласили на кружечку кофе. Конечно, я не смогла отказаться. Стали искать подходящее место на берегу. Мужчина увидел небольшой распадок с ручейком, развернул лодку и стал выгребаться к берегу. Я за ним. Но за распадком была скала, а мужские руки гораздо сильнее женских, и как я ни упиралась, не успела. Снесло течением дальше, за эту самую скалку. Так кружечка горячего ароматного кофе осталась в моих мечтах. От досады, я села на берегу, достала кусок колбасы и стала грустно ее жевать без хлеба. Почему-то вспомнился отец Федор на скале. Да и колбаса моя была похожа на ту, из фильма. Больше мы на реке не встретились.
Моя вторая ночевка. Я еще раньше приметила на берегу стоянку с настилом. Удобно: не нужно спать в лодке или на земле. Палатку я не брала. Кто-нибудь наверняка помнит, сколько весила палатка в начале восьмидесятых. Перекусив, я удобно устроилась. Спать. А что еще делать, не песни же петь. Но еще совсем светло. Летом темнеет поздно. Долго промучившись, все-таки задремала. Разбудил меня шум, большая компания причаливалась к берегу. Переговаривались, а голоса все мужские. Я притворилась спящей. На всякий случай. Компания устроилась рядышком, разбирали вещи, запалили костер, потянуло чем-то сытным, ужинают, значит. Ко мне не подходят. Но, увы… Шаги. Кто-то осторожно трогает меня за плечо и приглашает к костру. Притворяться и дальше спящей, смысла нет. Я поднимаюсь, поворачиваюсь и вижу на лице парня такое удивление, будто он выловил вместо ельчика золотую рыбку и не знает, что с ней делать дальше.
-Ой. А Вы что, одна?
-Одна.
-Как? Совсем одна? – в голове у него что-то не укладывается. Такого он еще не видел.
-Может чаю? У нас сгущенка.
Сгущенка меня и соблазнила. Дефицитная в те годы.
У костра сидели человек восемь, двое постарше, остальные подростки лет пятнадцати. Я и сама выглядела на те же пятнадцать. У меня в руках оказалась кружка горячего чая, мне подвинули банку со сгущенкой. Они смотрели на меня, как на чудо, будто бы у меня вместо ног вырос хвост, как у русалки. И все спрашивали, как же так я решилась сплавляться одна. Они даже на «Вы» ко мне обращались и как-то обидеть меня, думаю, у них и в мыслях такого не было. Так я и провела вечер в приятной, теплой компании, за разговорами и удивительно вкусным чаем. Уже прощаясь на ночь, один из парней сказал: « Сколько сплавляюсь по Мане, но такого еще не видел, чтобы девчонка… одна…» К сожалению, я не запомнила имен моих случайных попутчиков, поэтому так безлико о них и пишу. Пусть они простят меня за это. Память-то девичья.
Нет, это совсем не говорит о том, что меня распирает от гордости за мой «подвиг». Да, я здорово рисковала – не таежница, даже не умея плавать, толком не зная реки. Это не подвиг. Это глупость и упрямство. И неумение ценить свою жизнь. Я была молода, и мне жизнь казалась вечной. Я не умела ее ценить так, как сейчас, когда ничто: ни деньги, ни машины, ни карьера, ни многое другое – не могут быть дороже жизни.
Утро было хмурым. Небо затянули серые тучи. Наползая друг на друга, они совсем закрыли редкие просветы бледного неба. Заморосил сначала мелкий дождь, потом капли стали крупнее. От такого дождя трудно спрятаться под куском полиэтилена. Все быстро промокло. И я промокла. В лодке хлюпала вода. Даже бревна куда-то пропали. Река стала чистая, вся в дождевых отметинах. Лишь кое- где посреди реки встречались заломы из бревен: стволы торчали вверх, в стороны, их качало течением, будто сам черт их там накидал. Приходилось заломы аккуратно обходить стороной. Было сыро и скучно. Одежда промокла, стало еще и холодно.
Но вот и запань. Может, кто и знает, что это такое. А для тех, кто впервые слышит это слово - маленькая справка. Запань – это крепко связанные между собой бревна, которые перегораживают реку в том месте, где их надо вытаскивать на берег. Обычно река перед запанью забита бревнами, брошенными плотами, все это громоздится друг на друга. Все, что сплавлялось по реке, в конце концов, собирается в этом месте порой на несколько километров. Если проще, то запань – это пробка, которой перекрыто русло реки. И ее надо обносить, то есть грузить на себя весь скарб и идти по берегу за запань, до чистой воды. Что мне и пришлось сделать. Рюкзак за спину, лодку на голову и плечи (зачем сдувать, еще пригодится), и, как гриб мухомор, идти по раскисшей от дождя дороге пару километров. Поскальзываясь, чертыхаясь время от времени, с трудом вытягивая из грязи сапоги, я осилила и этот путь. Вот она запань, за ней можно спускать лодку на воду, а там уже недалеко мост, станция, электричка и дом, где тепло и с потолка не капает. И все, конечно же, будут восхищаться моей смелостью.
Около запани на берегу деревенька, так, несколько домишек, серых от дождя. Прохожу мимо. На берегу стоят два немолодых мужика и о чем-то беседуют. С любопытством смотрят на меня : «Вот еще один ненормальный рыбак, для них же плохая погода только та, когда рыба не ловится. А все остальное им хорошо». Поравнялась. Поздоровалась. Сбросила лодку с плеч. Тишина, замолчали. По привычке: лодку на воду, скарб в лодку, сама, оттолкнувшись от берега, туда же. А на берегу немая сцена – два немолодых мужика, молча, приоткрыв рты, не отводя глаз, наблюдают за мной. Наверное, они такого тоже еще никогда не видели – худую, насквозь промокшую, грязную, лет пятнадцати на вид, но явно городскую девицу. Одну на реке.
На этом я и хочу закончить. Итак уже мой рассказ немного затянулся. Медаль мне не дали. Некоторые даже не поверили, что я - таки совершила это одиночное плавание. Те, кто меня знают, те верят. А мои впечатления в одном слове – скучно. Мне нужна компания, хотя бы еще из одного человека, чтобы было с кем словом перемолвиться, кто для тебя нарубит дров, а я для него приготовлю ужин, с кем можно просто помолчать сидя у костра.
Уже много лет по Мане не сплавляют лес. Убрали заломы. Очистили реку. Теперь туристы сплавляются на двухэтажных плотах с моторами, с громкой музыкой, затарившись ящиками спиртного. Это теперь другая река. И совсем другая история.