Теплилась жизнь под сводом небесных стропил:
Суда громогласно гудели, воды изрезая гладь;
Кто из матросов молитвы читал, кто курил.
Чёрный Гудзон изливался в мою кровать.
Я слышу, как пирс под натиском ветра гудит,
Как мать на песке окликает своё дитя.
Я чувствую, как дышит афинский гранит,
Привезённый в порт всего неделю назад.
Напряжение троса в моих отдаётся руках;
В лёгких клубится горький угольный дым;
Говорит моё сердце на всех мировых языках,
Что когда-либо были подхвачены ветром морским.
Волн кружева вплелись в туман облаков,
На юг с прощальным объятием уходит день.
Слышу я дробь прощающихся каблуков,
И чувствую, как в тюках пышнеет женьшень.
Луч маяка врезался в плотный туман,
Сгорал от этого света мой опалённый ум.
Я помню, как тихую песню запел океан
И как вторил ему уходящий под воду трюм.