Малыш прилип, забравшись на сугроб,
К убогости детсадовской ограды,
Делящей то, что "здесь" и понарошку,
И то, что "там", и "всё, как у больших".
Мир кажется загадочной игрой -
Он леденцовой полнится прохладой,
Там жёлтый вечер, шарканье старушек,
И шорох проезжающих машин.
И так же, и с такою же тоской
Я прижимаю прутья голубые,
Гляжу на малыша из сопредельной
Запретной, "настоящей" стороны.
И думаю - к чему мы так сложны?
Что мы, пока взрослели, позабыли,
И почему мне запах леденцовый,
И вечер, и машины не нужны?