После второй – как долго будет помнить
О мне, когда уйду, родная дочь,
А после третьей – срок, когда возможно
Ей чем-нибудь и как-нибудь помочь».
Вопросы были, в сущности, печальны.
Дедок, продолжив говорить, вздохнул:
«Я не могу жизнь прошлую исправить...» –
Сказал и слёзы с глаз рукой смахнул.
А птица, повертев своей головкой,
Внимательно смотря на старика,
Из первой в центре выставленной чаши
Проделала буквально два глотка,
Затем, вспорхнув на веточку, пропела
Своё не очень долгое «Ку-ку!».
Лет пять жить старцу видно оставалось,
И он уйдёт душою в тишину.
А птица с места чуть понаблюдала.
Старик спокоен вроде был на вид.
Тогда она вернулась снова к чашкам,
Поняв, что ей дурного не грозит
От этого недоброго известья.
Из второй чаши птаха попила
Намного больше, чем из предыдущей,
Стараясь осушить её до дна.
Затем, не улетая, вновь запела
Так долго, что «Ку-ку!» не сосчитать.
Похоже, дочь о старце будет помнить
Всю жизнь. Тут и не стоило гадать.
Печалившийся чуть приободрился.
Душа его немного ожила.
Но птица, каплю взяв из третьей чаши,
Всё прочее нарочно пролила,
И тут же, прочь оттуда улетела,
Не думая хоть сколько куковать.
Что видимо к несчастью означало,
Что дочери подмоги не видать.