Я редко Ходасевича читал.
Хотя в театре часто заставляли.
-Стихиру многих бывших представлял.
Пока театр не разворовали.
В театре -"Летнем".в отдыха саду.
Теаровед там Коган заправляла.
Как критик многих русских увольняла.
Жилось там и башкирам ка в Аду.
Лишь Сайфулла заслуженный артист.
Башкирин по фамилии Хайруллин.
Да я держались там танцуя твист.
Там массовик мотался Загидуллин.
Сегодня Ходасевича прчёл!
После того как сдохла перестройка.
И долго думал жил он тяжело.
Новидимо напористо и бойко!?
===================================
Ходасевич, Владислав Фелицианович
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Имя при рождении: -(Данные представлены в сокращённом виде.)
Владислав-Фелициан [Фелицианович] Ходасевич
Дата рождения:
16 (28) мая 1886
Место рождения:
Москва, Российская империя
Дата смерти:
14 июня 1939 (53 года)
Место смерти:
Париж, Франция[2]
Гражданство (подданство):
Flag of Russia.svg Российская империя/республика (1886—1917)
Flag of the Russian Soviet Federative Socialist Republic (1918-1920).svg РСФСР (1918—1922)
Flag of the Soviet Union.svg СССР (1922—1925)
Род деятельности:
поэт, переводчик, литературный критик, публицист, мемуарист, литературовед, историк
Годы творчества:
1906—1939
Направление:
вне направлений
Жанр:
поэзия, статьи о русской литературе, мемуары, переводы
Язык произведений:
русский[1]
Произведения на сайте Lib.ru
Логотип Викитеки Произведения в Викитеке
Commons-logo.svg Файлы на Викискладе
Логотип Викицитатника Цитаты в Викицитатнике
Владисла;в Фелициа;нович Ходасе;вич (16 (28) мая 1886, Москва — 14 июня 1939, Париж) — русский поэт. Выступал также как критик, мемуарист и историк литературы, пушкинист.
Содержание
Семья. Отец поэта, Фелициан Иванович (ок. 1834—1911), был выходцем из обедневшей польской дворянской семьи Масла-Ходасевичей (иногда Ходасевич называл своего отца «литовцем»; фамилия белорусского происхождения, от имени Хадась [Фаддей][3]), учился в Академии художеств. Попытки молодого Фелициана стать художником не удались, и он стал фотографом. Работал в Туле и Москве, в частности, фотографировал Льва Толстого, и открыл в Москве магазин фотографических принадлежностей. Жизненный путь отца точно изложен в стихотворении Ходасевича «Дактили»:
Был мой отец шестипалым. По ткани, натянутой туго,
Бруни его обучал мягкою кистью водить…
Ставши купцом по нужде — никогда ни намеком, ни словом
Не поминал, не роптал. Только любил помолчать…
Мать поэта, Софья Яковлевна (1846—1911), была дочерью известного литератора Якова Александровича Брафмана (1824—1879), впоследствии перешедшего в православие (1858) и посвятившего дальнейшую жизнь «реформе еврейского быта» с христианских позиций. Софья Яковлевна была отдана в польскую семью и воспитывалась ревностной католичкой.
Старший брат поэта, Михаил Фелицианович (1865—1925), стал известным адвокатом, его дочь, художница Валентина Ходасевич (1894—1970), написала портрет своего дяди Владислава. Поэт жил в доме брата во время учёбы в университете и в дальнейшем, вплоть до отъезда из России, поддерживал с ним тёплые отношения.
Биография
Ранние годы (1886—1917)
Поэт окончил 3-ю московскую гимназию и затем, в 1904 году, поступил в Московский университет на юридический факультет, однако осенью следующего года перешёл на историко-филологический, где учился с перерывами до весны 1910 года, но курса не окончил. С середины 1900-х годов Ходасевич находился в гуще литературной московской жизни: посещал Валерия Брюсова и телешовские «среды», Литературно-художественный кружок, вечера у Зайцевых, печатался в журналах и газетах, в том числе «Весах» и «Золотом руне».
В 1905 году Ходасевич женился на Марине Эрастовне Рындиной — «красивая эффектная блондинка <…> славилась своими эксцентричностями; показывалась приятелям в костюме Леды с живым ужом на шее и пр.»[4]. Уже в конце 1907 года супруги расстались. Часть стихотворений из первой книги стихов Ходасевича «Молодость» (1908) посвящена отношениям с Мариной Рындиной. По воспоминаниям Анны Ходасевич (Чулковой) поэт в эти годы «был большим франтом», Дону-Аминадо Ходасевич запомнился
в длиннополом студенческом мундире, с чёрной подстриженной на затылке копной густых, тонких, как будто смазанных лампадным маслом волос, с жёлтым, без единой кровинки, лицом, с холодным нарочито равнодушным взглядом умных темных глаз, прямой, неправдоподобно худой…
В 1910—1911 годах Ходасевич страдал болезнью лёгких, что явилось поводом к его поездке с друзьями (М. Осоргиным, Б. Зайцевым, П. Муратовым и его супругой Евгенией и др.) в Венецию, пережил любовную драму с Е. Муратовой и смерть, с интервалом в несколько месяцев, обоих родителей. С конца 1911 года у поэта установились близкие отношения с младшей сестрой поэта Георгия Чулкова, Анной Чулковой-Гренцион (1887—1964): в 1917 году они обвенчались. Сын Чулковой от первого брака, будущий киноактёр Эдгар Гаррик (1906—1957), рос в семье Ходасевича.
В 1914 году Ходасевич выпустил вторую книгу под названием «Счастливый домик».
За шесть лет, прошедших от написания «Молодости», Ходасевич стал профессиональным литератором, зарабатывающим на жизнь переводами, рецензиями и фельетонами.
В годы первой мировой войны Ходасевич получил «белый билет» по состоянию здоровья и работал в «Русских ведомостях», «Утре России», а в 1917 году — в «Новой жизни».
Из-за туберкулёза позвоночника лето 1916 и 1917 годов он провёл в Коктебеле, у поэта Максимилиана Волошина.
После 1917 года
Владислав Ходасевич и Нина Берберова в Сорренто на вилле Максима Горького
В 1917 году Ходасевич с восторгом принял Февральскую революцию и поначалу согласился сотрудничать с большевиками после Октябрьской революции, но быстро пришёл к выводу, что «при большевиках литературная деятельность невозможна»,
и решил «писать разве лишь для себя». В 1918 году совместно с Лейбом Яффе он издал книгу «Еврейская антология. Сборник молодой поэзии». Работал секретарем третейского суда, вёл занятия в литературной студии московского Пролеткульта. В 1918—19 годах служил в репертуарной секции театрального отдела Наркомпроса,
в 1918—20 — заведовал московским отделением издательства «Всемирная литература», основанного М. Горьким. Ходасевич принимал участие в организации книжной лавки на паях (1918—19), где известные писатели (Осоргин, Муратов, Зайцев, Б. Грифцов и др.) лично дежурили за прилавком. В марте 1920 года, из-за голода и холода, поэт заболел острой формой фурункулёза и в ноябре перебрался в Петроград, где получил с помощью Горького паёк и две комнаты в писательском общежитии «Дом искусств», о котором впоследствии написал очерк «Диск».
В 1920 году вышла третья книга стихов Ходасевича «Путём зерна» с одноимённым заглавным стихотворением, в котором есть такие строки о 1917 годе:
И ты, моя страна, и ты, её народ,
Умрёшь и оживёшь, пройдя сквозь этот год.
В Петрограде известность Ходасевича упрочилась.
В декабре 1921 года он познакомился с поэтессой Ниной Берберовой (1901—1993), влюбился в неё и 22 июня 1922 года уехал с нею через Ригу в Берлин.
В том же 1921 году, в Петербурге и в Берлине, выходит четвёртая книга стихов Ходасевича «Тяжёлая лира».
В 1922—1923 годах, живя в Берлине, Ходасевич много общался с Андреем Белым, в 1922—1925 (с перерывами) жил в семье Горького, которого высоко ценил как личность (но не как писателя), признавал его авторитет, видел в нём гаранта гипотетического возвращения на родину, но знал и слабые свойства характера Горького, из которых самым уязвимым считал «крайне запутанное отношение к правде и лжи, которое обозначилось очень рано и оказало решительное воздействие как на его творчество, так и на всю его жизнь».
В это же время Ходасевич и Горький основали (при участии В. Шкловского) и редактировали журнал «Беседа» (вышло шесть номеров), где печатались советские авторы.
К 1925 году Ходасевич и Берберова осознали, что возвращение в СССР невозможно. Ходасевич опубликовал в нескольких изданиях фельетоны о советской литературе и статьи о деятельности ГПУ за границей, после чего советская пресса обвинила поэта в «белогвардейщине».
В марте 1925 года советское посольство в Риме отказало Ходасевичу в продлении паспорта, предложив вернуться в Москву.
Он отказался, окончательно став эмигрантом.
В 1925 году Ходасевич и Берберова переехали в Париж, поэт печатался в газетах «Дни» и «Последние новости», откуда ушёл по настоянию П. Милюкова.
С февраля 1927 года до конца жизни возглавлял литературный отдел газеты «Возрождение». В том же году выпустил «Собрание стихов» с новым циклом «Европейская ночь».
После этого Ходасевич практически перестал писать стихи, уделяя внимание критике, и вскоре стал ведущим критиком литературы русского зарубежья. В качестве критика вёл полемику с Г. Ивановым и Г. Адамовичем, в частности, о задачах литературы эмиграции, о назначении поэзии и её кризисе. Совместно с Берберовой писал обзоры советской литературы за подписью «Гулливер», поддерживал поэтическую группу «Перекрёсток», высоко отзывался о творчестве В. Набокова, который стал его другом.
С 1928 года Ходасевич работал над мемуарами: они вошли в книгу «Некрополь. Воспоминания» (1939) — о Брюсове, Белом, близком друге молодых лет поэте Муни, Гумилёве, Сологубе, Есенине, Горьком и других. Написал биографическую книгу «Державин». Намерение написать биографию Пушкина Ходасевич оставил из-за ухудшения здоровья («Теперь и на этом, как и на стихах, я поставил крест. Теперь у меня нет ничего», — писал он 19 июля 1932 года Берберовой, с которой они расстались в апреле того же года). В 1933 году он женился на Ольге Борисовне Марголиной (1890, Санкт-Петербург — 1942, Освенцим)[5].
Положение Ходасевича в эмиграции было тяжёлым, жил он обособленно.
Умер Владислав Ходасевич 14 июня 1939 года в Париже, после операции.
Похоронен в предместье Парижа на кладбище Булонь-Биянкур.
Адреса в Петрограде
Адреса в Москве
Камергерский переулок, 6/5 — дом, где родился В. Ф. Ходасевич
Века, прошедшие над миром...
Века, прошедшие над миром,
Протяжным голосом теней
Еще взывают к нашим лирам
Из-за стигийских камышей.
И мы, заслышав стон и скрежет,
Ступаем на Орфеев путь,
И наш напев, как солнце, нежит
Их остывающую грудь.
Былых волнений воскреситель,
Несет теням любой из нас
В их безутешную обитель
Свой упоительный рассказ.
В беззвездном сумраке Эреба,
Вокруг певца сплотясь тесней,
Родное вспоминает небо
Хор воздыхающих теней.
Но горе! мы порой дерзаем
Всё то в напевы лир влагать,
Чем собственный наш век терзаем,
На чем легла его печать.
И тени слушают недвижно,
Подняв углы высоких плеч,
И мертвым предкам непостижна
Потомков суетная речь.
Конец 1912
Владислав Ходасевич. Стихотворения.
Библиотека поэта. Большая серия. 3-е изд.
Ленинград: Советский писатель, 1989.
» к списку
» На отдельной странице
Великая вокруг меня пустыня...
Великая вокруг меня пустыня,
И я — великий в той пустыне постник.
Взойдет ли день — я шторы опускаю,
Чтоб солнечные бесы на стенах
Кинематограф свой не учиняли.
Настанет ночь — поддельным, слабым светом
Я разгоняю мрак и в круге лампы
Сгибаю спину и скриплю пером,—
А звезды без меня своей дорогой
Пускай идут.
Когда шумит мятеж,
Голодный объедается до рвоты,
А сытого (в подвале) рвет от страха
Вином и желчью,— я засов тяжелый
Кладу на дверь, чтоб ветер революций
Не разметал моих листов заветных.
И если (редко) женщина приходит
Шуршать одеждой и сиять очами —
Что ж? я порой готов полюбоваться
Прельстительным и нежным микрокосмом...
<1924-1925>
Владислав Ходасевич. По бульварам.
Стихотворения 1904-1937 гг.
Из поэтического наследия.
Москва, "Центр-100", 1996.
» к списку
» На отдельной странице
Весенний лепет не разнежит...
Весенний лепет не разнежит
Сурово стиснутых стихов.
Я полюбил железный скрежет
Какофонических миров.
В зиянии разверстых гласных
Дышу легко и вольно я.
Мне чудится в толпе согласных -
Льдин взгроможденных толчея.
Мне мил - из оловянной тучи
Удар изломанной стрелы,
Люблю певучий и визгучий
Лязг электрической пилы.
И в этой жизни мне дороже
Всех гармонических красот -
Дрожь, побежавшая по коже,
Иль ужаса холодный пот,
Иль сон, где некогда единый,-
Взрываясь, разлетаюсь я,
Как грязь, разбрызганная шиной
По чуждым сферам бытия.
24-27 марта 1923, Saarow
Владислав Ходасевич. Стихотворения.
Библиотека поэта. Большая серия. 3-е изд.
Ленинград: Советский писатель, 1989.
» к списку
» На отдельной странице
Весной
В грохоте улицы, в яростном вопле вагонов,
В скрежете конских, отточенных остро подков,
Сердце закружено, словно челнок Арионов,
Сердце недвижно, как месяц среди облаков.
Возле стены попрошайка лепечет неясно,
Гулкие льдины по трубам срываются с крыш...
Как шаровидная молния, сердце опасно -
И осторожно, и зорко, и тихо, как мышь.
<1916>
Владислав Ходасевич. По бульварам.
Стихотворения 1904-1937 гг.
Из поэтического наследия.
Москва, "Центр-100", 1996.