Паганини играл...Паганини...
Он играл свои тёмные сны.
Извлекает звучание ныне
из одной уцелевшей струны.
Его жуткий и дьявольский профиль,
крючковатый с горбинкою нос -
словно сцену почтил Мефистофель,
изнутри и наружу пророс.
Как мертвецки бледна его кожа,
как горят у Николо глаза -
он из ада поднялся похоже
или сбросили вниз небеса?
Он в игре своей бесчеловечен,
кто же в нём - Сатана или Бог?
Паганини играет беспечно -
гений вечный из смутных эпох.
И со скрипкою слившись в едино,
стал струною и тонким смычком
и рождались в нём звуки лавиной
отражаясь от стен с потолком.
Он царил среди масок застывших,
среди лиц изумлённых людей,
под мерцание свечек оплывших
проповедник безумных идей.
То взлетает до солнечной выси,
то роняет на адово дно:
в зале замерли чудо услышав,
в этом зале не дышат давно.
Он немыслимым чудом творений,
вдохновенностью зал истерзал,
говорят, что за лёгкость и гений
и за музыку душу продал.
Только лёгкости цену не знают -
пот течёт по горячей спине,
а Маэстро играет, играет
на одной, на волшебной струне.