Так близки сумерки, и полная луна,
всевластно получает право...
вливаясь мутною отравой
в проем открытого окна.
Не негой растекаясь — дрожью,
агонией сознанья в поздний час,
и все что было правдой станет ложью,
а сумрак разума вновь явит миру власть.
Чуть вздрогнут свечи, зеркала померкнут,
пытаясь отразить мой новый лик,
и словно враз не выдежав проверки,
осколков звон заглушит ярый крик.
Так зверь кричит пронизанный навылет,
пред смертию стеная, чуть дыша,
и жалко жмется в угол затхлый, пыльный,
заблудшая уставшая душа.
На веки прочь от изобильных далей,
лишенная былых простых утех,
я помню разорвавший воздух камень,
отметивший мой личный первый грех.
В грехе рожденный, умирая с ним же,
в сомненьях мечется томимый тайной дух,
-"Куда же пасть, ответь, куда же ниже?!",
но тот кто мог ответить явно глух.
И лишь луна к молитвам благосклонна,
её всегда по всюду через край...
то дева юная, а то в летах матрона,
жонглирует словами ад и рай.