Мы слушаем безоблачность небес,
свечение луны, беспечность ветра,
изгиб морской волны наперевес,
и то, как тяготят земные недра.
Как(?)усиками ширкая в ночи,
шушукается тьмуща усикомых.
Как пуще всех опарыш шебурчит
в навозной куче, думами влекомый,
что цекотухой станет и на днях
закатит пир. Хвастливая козявка
собратьям обещает: вся родня
на тухлой туше попирует - всяко.
Кузнечик молоточками стучит:
мол, сойку перепела перепёлка,
мол, забодал комар радикулит
вчера с разбегу у трудяги пчёлки.
О том, что в пляс, копытцами звеня,
пошла на днях с клопом коровка божья.
О том, что у хромого муравья
подвижка на поправку быстроножья.
А нам, нетопырям, ни до чего,
не то и впрямь смурным нетопырицам
не объяснишь, какое баловство
сподвигло безбукашечно явиться.
Мы, в общем-то, в злодействах не сильны,
но надо полагать, порой бывает:
от целой до обрезанной луны
творим бесчинства, собираясь в стаи.
Когда-то Цоцилаха Чимальман*
изрёк потомкам выспреннюю фразу:
всегда приходит тот, кто был не зван,
неждан-негадан и не друг ни разу.
Поэтому глаза на всё закрой,
есть два возможных варианта судеб:
одни - что заимели геморрой,
вторые - у которых только будет.
Пускай невзгод ненастные года
и годы настных взгод равны в итоге.
Не расслабляй козявка никогда
своё чутьё, растут откеля ноги.
*Цоцилаха Чимальман — бог - летучая мышь у индейцев майя.