ДОКТОР
Приступ начался так, как почти всегда: внезапно и рано утром. Я проснулась от чувства неясной тревоги, колотилось сердце, где-то в голове назревала боль. Сразу накатили слабость и дурнота. Я поднялась с кровати, подошла к окну, распахнула. Прижалась лбом и руками к ледяному стеклу. Постояла так немного. Потом нашла таблетницу, принесла с кухни воды. Это все заняло не больше пяти минут. За пять минут боль, которая только что зародилась, - достигла, казалось, своего предела. Голову просто разрывало, руки дрожали... Я заглотила сразу пригоршню всего, что могло хоть как-то облегчить и, возможно, даже купировать приступ, хотя понимала: это не тот случай. Откинулась на подушки, мне необходимо минут 40, а лучше час, абсолютного покоя. Тогда будет понятно, справлюсь или нет.
Через час стало еще хуже, бил крупный озноб, ноги стало сводить судорогами, тазик у кровати выносили уже несколько раз... Я перестала ощущать свое тело как нечто плотное, физическое, это была какая-то непонятная, незнакомая мне материя, каждый атом которой непрерывно вибрировал. Это был просто сгусток боли и энергии, обжигающей энергии.
Я услышала шум машины во дворе, поняла: приехала скорая. Через пару минут - звонок в дверь.
- Ооо, какой длинный темный коридор! Нам ведь, кажется, в самый конец?
Голос такой знакомый, уверенный, чуть насмешливый. Я сразу узнала его. Узнала и обрадовалась. Врачи ведь приезжают самые разные, некоторых лучше и не вызывать вовсе.
- Да, да, проходите прямо.
Он вошел, зажгли свет, я вздрогнула, резкая боль полоснула по глазам. Открыть их я не смогла.
- Ну, двигайтесь поближе. Давно началось?
- Около пяти...
- Какая половина сегодня?
- Правая...
Значит, в прошлый раз левая, правильно? Давно был этот прошлый раз?
- Меньше недели.
Доктор сел, взял меня за руку. Я едва шевельнула ресницами. Да, это он. Высокий крепкий седовласый, чуть сутуловатый мужчина, немного похожий на Раймонда Паулса. Огромные синие добрые глаза, еще и увеличенные плюсовыми диоптриями. Спокойный внимательный взгляд.
Рука большая, теплая, А моя - тонкая, ледяная и влажная. Измерил давление.
-?
- Высокое. Но ведь помнится, как-то было и выше. Что-то принимали уже?
- Конечно.
Я перечислила... с трудом выговаривая слова.
- Будем думать, милая, что делать. Будем думать... Трансквилизаторов-то ни у нас, ни на станции нет. Теперь только в мае завезут.
- У меня есть... Мне выписали, я купила.
- Ну вот и отлично! Две ампулы элзепама, остальное, как всегда. Правильно?
Я моргнула.
- Только мне бы выйти на минутку, а то потом уже встать не получится.
- Ну давай, помогу, потихонечку.
Он помог мне сесть на кровати.
- Не торопись, посиди чуть-чуть...
Я сидела бледная, без кровинки в лице, едва сдерживая тошноту. Волосы растрепаны, глаза полуприкрыты, сердце колотилось где-то не там , где оно должно колотиться, а почти что в горле, в ямочке между ключицами, - даже дышать тяжело. Ночнушка поношенная, тонкая, стираная-перестиранная, как старые детские пеленки, - такая лучше впитывает пот. И, конечно, от бесконечных стирок и времени, растянутая. Одна лямка съехала с моего плеча.
- Господи... Какая красивая девочка!
Я услышала в этих словах искреннее восхищение мужчины, а не банальное желание подбодрить больную. Подняла глаза и увидела, что он любуется мною.
Я дошла до ванны, вернулась в комнату. Мне сделали все, что нужно было сделать.
И, уже проваливаясь в сон, я услышала: "Ну всё, боритесь! Скоро Вам станет лучше."
Я борюсь, доктор, борюсь!
Приступ закончился во второй половине дня, ближе к вечеру. Обычно он протекает трое суток.
04.03.18.