Он штучный был, отличный от других,
Жил в своем мире - чуждом, но не лживом.
С душой и утонченной, и красивой,
Он попадал в запретный список - из чужих.
Был ироничен и вживался в роль,
Как будто жизнь он прожил в этой роли.
Пусть кто-то был трактовкой недоволен,
Был точный образ, были смех и боль.
Он никогда себе не изменил,
Открытый, как ребенок, всему свету,
Казалось людям - он с другой планеты.
От травли и нападок он запил.
Он умер очень рано - в тридцать семь.
Ушел из жизни небывалый самородок.
Плевал на санкции партийные уродов,
Но для людей, он был понятен всем.