***
Ревел, стонал морской прибой,
круша о скалы море пены,
и величавою свечой
взлетали белые метели.
На солнце, блёстками горя,
светились слёзы янтаря.
А на скале, венком играя,
в забытии сидела тень.
С обрыва камешки бросая,
спокойно коротая день,
она гадала на цветах.
И вдруг необъяснимый страх
её ожёг. Тот лепесток,
который счастье ей сулил,
сорвался вниз, как мотылёк,
и в пену бездны угодил,
смешался с пеною морской,
оставив тень саму с собой.
Она смотрела в злую пену,
а волны бились об утёс
с таким неистововым рвеньем,
что слуху тени рёв донёс
другую жизнь другого царства
с намёком явного коварства.
И тень задумалась: «А что?
В седой пучине мрак из тени.
И не узрит меня никто,
когда паду я на колени
пред Нептуном. И он меня
не ощутит в расцвете дня,
зато познаю я блаженство
святого таинства житья
с апофеозом совершенства
безумной страсти бытия.
И, может быть, на дне найду
свою забвенную звезду,
манящую в удел везенья,
в ту неизведанную новь,
где доброта от привиденья,
от ведьм чистейшая любовь».
И, окрылённая мечтой,
нырнула в бездну с головой.
Волна в конвульсии забилась,
разжала зев и поглотила
шальную жертву. Полный мрак
для тени друг, для света враг.
И тень скользнула в царство бурь
в другой незримый каламбур.
Там бури не было. Там штиль,
там солнца нет. Однако, сад
раскинулся на сотни миль
сплетением таких гирлянд,
что не постичь воображенью
весь колер сочного цветенья.
И, насладившись гаммой красок,
припала тень к морским цветам,
сорвала их и в вихре плясок
плела венки. И пополам
рвала невиданное диво
так грациозно и красиво.
А шум прибоя доносил
мелодий пляшущих аккорды,
пел, балагурил, веселил,
сокрыв водой от непогоды.
И тень, играя янтарём,
резвилась так же, как и днём.
И только музык звук умолк,
тень неожиданно наткнулась
на мокрый белый лепесток,
взяла его и вмиг очнулась.
Ей захотелось к солнцу, вверх…
И снова тенью стать для всех,
и то нагаданное счастье,
что принесли с собой цветы,
вновь ощутить, и быть во власти
земного солнца. Миг мечты
её швырнул волной на брег
так неожиданно, как снег.
От солнца тень изящней стала,
прихорошилась, и опять
с улыбкою венки сплетала,
и стала камешки бросать.
Но где-то ясно в глубине
ей снилась жизнь в манящей тьме.
1985