Куда несусь я, голову сломя,
То наспех прицепив за плечи крылья,
То падая коленями на камни?
Не чувствуя ни холку, ни стремян
Той лошади, исчезнувшей за пылью,
На полотне, вколоченном в подрамник.
Смогу ли разглядеть я свой конец,
Когда не помню хрупкое начало,
Оставшись на плаву, спасая душу? …
Лишь память - надоедливый истец
Чтит тех, кто не нашел во мне причала,
И не найдет теперь, кричит, я трушу
Гулять по тропам грушевых садов,
Где белый цвет для глаз едва терпимый,
А люди, будто смазанные пятна,
Лишенные и лиц, и голосов,
Но все они любовью одержимы…
А у меня ладони пахнут мятой…
Но слышен уже скрежет жерновов,
И ты для них готовишь наши зерна,
А я шепчу на расстояньи метра
Слова, что не изменят ничего…
И белое становится вдруг черным,
Качаемое дуновеньем ветра…
Обуглены цветущие сады,
И грудой хлама – сброшенные крылья
У дома, с перекошенною дверью,
Где пальцы греешь мне уже не ты…
А день вовсю гремит об стол бутылью
И наливает мне в стакан неверье…
Но жажды нет, и пить отраву лень…
Мне не найти себя среди смиренных,
Пока топорщит лист изнанка слога.
Во мне любви, что смуты в ссудный день…
Не лучше ли покрасить новым стены
В раю, забытом и людьми, и богом…