Заиндевевшею строкой февраль ложился на бумагу,
Стеклянной сыпался крупой на ветви ледяных дерев,
Мело, кружило по земле, и только путник, бедолага,
Спешил к домашнему теплу под вьюги жалобный распев.
Внимая горестным словам её, писала я картину,
И краски падали на холст печальной музыкой извне,
И я была бела, как снег, и я держала ровно спину,
И кисть сжимала, как стрелу, натянутую в тетиве.
И были пальцы холодны, а лоб горяч, как в лихорадке,
В глазах зелёных, как в бреду, плясало пламя очага,
Тянулись тени к потолку по тёмным стенам и украдкой,
Пытались свечи затушить, как ненавистного врага.
Но свет всегда сильнее тьмы и с рёвом тени отступали,
И уползали сквозь окно за отдалённые холмы,
И рисовала я Синай, и Моисея, и скрижали,
И в унисон ночным ветрам всё пела древние псалмы.
28.02.2018