Начать хочется перефразированным стихотворением Фёдора Тютчева «Нам не дано предугадать...»:
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся, —
В какой нелепости проснётся,
И будет жить иль умирать.
Любимое блюдо русских — это шашлык. Русские исповедуют самое передовое в мире, единственно верное и всепобеждающее учение — «Шашлыкизм-пофигизм». Это мутировавшая идеология называлась когда-то «Марксизмом-ленинизмом», но со временем она обветшала и переросла из духовно-инициативной в желудочно-пассивную форму.
Три святыни существуют для русских — Путин, Олимпиада в Сочи и газопровод. Причём газ должен быть не природным, а биологическим, «русским»! Это «голубая мечта» нашего человека — снабжать заграницу остаточными продуктами своего пищеварения.
Русские всё время ищут, с кем бы пойти в разведку. Зачем им это? — одному Богу известно. Ищут и никогда не находят. «Нет, — говорит русский, — с этим бы я в разведку не пошёл».
В архитектуре русские больше всего ценят двери. Двери, лестницы, коридоры. Здания, ими созданные, похожи на лабиринты, во чреве которых обязательно живёт «Минотавр». Любят они так же «стучаться в закрытые двери», опаздывать и обожают длинные «коридоры ожидания», русские проводят в них целые дни при «полном аншлаге», так чтобы было не продохнуть — это «кайф по-русски»; заполняя и сдавая какие-то «писульки», анализы и другую «фигню».
Из всех видов спорта для русских важнейшим является «литрбол». Вероятно, поэтому они часто любят повторять: «Что русскому хорошо, то немцу смерть!»
Из живописи больше всего русские предпочитают денежные банкноты, а из искусства вообще — искусство хамить.
Заграницу русские делят на ближнее и дальнее зарубежье. Ближнее зарубежье, в их представлении, населяют: чухонцы, хохлы, урюки, чурки и вообще «черножопые». Татарам русские любят показывать, так называемое, «свиное ухо». Таджики, в представлении русских, — это такая нация, которая населяет Центральный рынок и торгует, копает, строит, убирает. Дальнее зарубежье заселено: пиндосами, гей-европейцами, косоглазыми, танцорами самба и шоколадными папуасами.
В представлении русских все носатые брюнеты — «лица кавказской национальности».
Русские ощущают себя центром мира. Да, что там мира! Вселенной! Там, где находится русский, в данную минуту, и есть центр. В глубине души русские считают, что с их смертью исчезнет и всё сущее.
Русские обращаются к Богу, как к врачу, — когда им, русским, плохо. Они верят, как говорится, на всякий пожарный: а вдруг что-то такое там на небе есть. Бог для русских — это «дойная корова», Он должен откликаться на все их просьбы, а в замен они состроят перед иконой невинное лицо и пустят «крокодилову слезу».
Русские не любят интеллигентов, они их подозревают в двуликости и излишнем космополитизме.
Внешний вид для русских важнее души. Они часами готовы заниматься своей внешностью, а для чтения книги у них нет времени.
Русские больше предпочитают запрещать, чем разрешать. Самые употребляемые слова в русском языке — «хочу» и «нет». Они взаимоисключающие, но таков противоречивый нрав русских.
Русские очень возмущаются, когда обнаруживают, что кто-то их вдруг не любит. Они искренне обескуражены, что могут быть нежеланными гостями ни в Восточной Европе, ни на Кавказе, ни в Средней Азии. Им невдомёк, что даже самое огромное чувство благодарности все-таки может иметь свои пределы. И тебя терпят до тех пор, пока ты прогрессивен и несёшь процветание.
Русские любят разоблачать. Выводить на чистую воду. Выволакивать за ушко да на солнышко. Но, когда с ними начинают делать тоже самое они в не себя от гнева.
Любимое занятие русских — жаловаться, и не важно на что и кому. Главное сам процесс, «облегчение души», после которого вроде и не так всё плохо.
Русские любят своих мёртвых поэтов. Причём чем раньше, чем более молодыми они умерли, тем они их больше любят. И смерть чтоб мученическая была. Тогда они делают из этих поэтов объект культа. Они засыпают могилы этих поэтов цветами. А если с поэтом всё хорошо, то он не достоин всенародного признания и о нём не хотят знать.
Русские — большие патриоты. Они любят березы. Они считают, что береза нигде больше не растёт, кроме России. Они считают, что любить Родину — значит разглагольствовать об этом на каждом углу. И «скалят зубы» каждому, кто сомневается в их мессианстве и святости Руси.
Каждое правительство у русских — плохое. Они убеждены, что во всём виновата власть. Не то, что он, русский, плохо работает, «не чист на руку» и безответственен. Русские уверены в своей праведности как-будто чиновники — это не русские, а инопланетяне.
Русские аполитичны и политичны одновременно. Они пассивны во время выборов и если голосуют, то обычно закрыв глаза, а потом простодушно удивляются, что в парламенте так много «мудаков».
Терпение в характере русских сочетается с жутким нетерпением и нетерпимостью. Нетерпимостью ко всем отличающимся от них.
У русских хорошо получается жалеть, сопереживать, но они совершенно не умеют радоваться чужому счастью. От этого их «передёргивает».
Русские искренне удивляются, что на Западе медицина лечит, а не калечит; в школах дают знания, а не «вытягивают» деньги.
По мнению иностранной прессы — «Русские болельщики — гордые и злые». Гордые от того, что приехали в заграницу, а злые они постоянно на свою Родину!
Церковь для русских — это некое «Поле чудес», они верят, оставив там монетку, что их банковский счёт удвоится. Приложатся к мощам и можно забыть о враче.
Власть для русских — это что-то святое и грешное одновременно. К ней они возносят мольбы и проклятия. Каждый мечтает «влезть» во власть, «чтобы у нас всё было, но нам за это ничего не было!»
На вопрос — «Как вы относитесь к коррупции?», русские отвечают: «Меня огорчает тот факт, что я не могу в ней участвовать».
Русские боятся двух «зол» — чиновников потому, что они обличены властью и могут навредить и магов, чародеев потому, что они тоже могут навредить. И те и другие «напускают страха», «тянут кота за хвост» и «вытягивают» деньги.
Владение огнестрельным оружием гражданскому населению в России запрещено, если бы было разрешено, то в группу риска попали бы все, кто отравляет жизнь: тёщи и тести, свекрови и свёкры, соседи, чиновники, медики, политики, бандиты, и конечно, тараканы, клопы, комары и другие паразиты.
Русские туристы — это «страшный сон» портье и соседей по коридору, они всегда придирчиво недовольны, склонны к потасовкам и ночным оргиям. В заграницу они едут на отдых, а отдых для них — это систематическое проспиртовывание организма и шопинг, поэтому возвращаются домой — женщины с «горой» покупок, а мужчины с головной болью.
Русские так привыкли к «дурдому», что, когда остаются без него чувствуют некий дискомфорт.
Русские говорят о силе добра, но верят исключительно в силу принуждения.
Русские считались остроумными людьми, но после того, как евреи переехали в Израиль остроумия поубавилось.
Во всех бедах у русских виноват кто-то кроме их самих.
Русские уверены, что им все должны только потому, что они — русские!
Русские любят повторять свои ошибки, накручивая вираж за виражом, надеясь, что «велосипед», в конце концов, сломается.
«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет...» — этому преданию уже более тысячи лет, но актуальности оно не теряет, какой-то «заколдованный круг», «карма».
Три вопроса теребят русскую душу. Первый: «Что? Где? Когда?». Что «плохо» лежит? Где «плохо» лежит? И, когда не охраняется? Второй: «Кто виноват? Что делать? И, кому всё это нужно?!». Третий: «Вера, самодержавие, народность?». Вера — окружённая мракобесами, самодержавие — окружённое коррупционерами, народность — окружённая мракобесами и коррупционерами помноженная на нищету и апатию.
У британцев от ума — законы, у американцев — инновации, у французов — театр, у немцев — философия, у русских — горе от ума!
В России русские мечтают о загранице, за рубежом русские тоскуют по России. «Хорошо там, — говорят русские, — где нас нет!» А нет нас во многих местах: в библиотеках, театрах, музеях, филармониях. Там, где мировая культура, нас — нет.
Это страшно: гены — европейские, а жизнь — «африканская»! Генетически ничем не отличаться от англичан, а духовно принадлежать к «пигмеям».
Удивляюсь я своим соотечественникам (пишет Тургенев). Все унывают, все «повесивши нос» ходят, и в то же время все исполнены надеждой и чуть что, так «на стену и лезут». Всё, мол, будет, мы великая страна!. А в наличности ничего нет, и Русь в целые десять веков ничего своего не выработала, ни в управлении, ни в суде, ни в науке, ни в искусстве, ни даже в ремесле... Старые наши выдумки к нам приползли с Востока, новые мы «с грехом пополам» с Запада перетащили, а мы всё продолжаем толковать о русском, где оно русское?! (И. Тургенев, роман «Дым»)
Или, вот, ещё — «Ругать-то мы ругаем, этот «гнилой» Запад, а только его мнением и дорожим. [Запад процветает, а мы, Россия, «гниём» который век.]». (И. Тургенев, роман «Дым»)
Русская литература и русские «живут» на разных планетах, их орбиты, конечно, пересекаются, но это пересечение очень относительно. И смотрит русский со своей планеты на свою литературу, и понимает, что она написана «другими» русскими. Теми русскими, которых он считает «лохами»; теми, которых он обижал в школе, над которыми смеялся в институте и презирает на работе. Но в тот миг, когда пропадёт последний «другой» русский пропадёт и Россия!
Окончить хочется перефразированным стихотворением Фёдора Тютчева «Умом Россию не понять...»:
Умом — Россию не понять,
Стандартом общим не измерить:
Она — и мачеха, и мать —
В Россию можно только верить.
06.03.2018
Пародия на сочинение Льва Новожёнова — «Апология совка».