Опять почему-то не спится, а поезд, сменив колею,
в далёкое прошлое мчится, и вот уже носом клюю,
и далее не замечаю как медленно стала дремать,
и в тон дребезжащему чаю поёт колыбельную мать.
Вагон выбирали плацкартный, завесив постель простынёй.
Попутчики резались в карты и пахло домашней стряпнёй:
яичками, курой варёной, начинкою из пирога.
На дальнем пейзаже бурёны в траву опускали рога,
мелькало село за селеньем, подсолнухов водоворот
и виделся мне в населеньи какой-то волшебный народ,
свободой звенящие дали такой же волшебной земли.
Но мы тогда с мамой не знали и знать до конца не могли,
что это и есть настоящий, тот самый потерянный рай,
где к счастью и к радости вящей не хочешь и не умирай,
живи себе вечно как в сказке в своей деревянной избе,
и только меняются краски лишь так, как угодно тебе.
Разлита по небу и телу божественная благодать.
Но в рай неземной улетела моя драгоценная мать.
Быть может, когда-то воскреснет на самом излёте весны
и вновь колыбельные песни вернут меня в детские сны.