Весна в селение пришла, возрадовался люд.
Повсюду песни, детвора,
И лютики цветут.
Бежит ручей на скате гор,
И лес в округе хвойный.
Там монастырский чуден хор
И добрый пан придворный.
Его никто не видел
Да и не слышал толком.
Но ходят там легенды:
Пан ночью воет волком.
И старый клирик говорит,
Что зим прошло уж сорок,
Да старый пан не плодовит,
Ведь в венах бежит морок.
Гуляет господин Борис
От силы только ночью,
И любит сладкий барбарис,
И грезит малой дочью.
Когда-то пан искал жену
И в ночь в деревню въехал.
Увидел панночку одну
И с нею же уехал.
О, Аннушка была мила.
В ней свет не чаял духа.
Как жаль, что быстро умерла,
Хоть не была старуха.
Пан долго очень горевал,
Жилет надел он чёрный.
И больше цвета не снимал,
Судьбе своей покорный.
Все сорок лет он жил один
И замок строил сильный.
Ночами грезил господин
И дым вдыхал кадильный.
Но в сорок первую весну
В ночи зажегся факел -
Посол верстою за версту,
Пересекая злаки,
В селенье нёс благую весть:
Деревне пан подарит честь
И сам приедет вскоре.
Пусть встанут на подворе
Все те, кто долго в горе,
Кто смерть супруга перенёс
И траур до сих пор пронёс.
Не поняли приказа
И выставили сразу
Красивых дев, которым
Уж замуж надо вскоре.
Борис не суетился
И к трём часам явился.
Ночную темноту
Прорезал тёплый свет.
Пан думал будет пустота в рядах,
А её нет.
Всё девушки милы, красивы,
И нет в копнах седых волос.
Раздался голос тут Зосимы:
«Пан, водят вас, враги, за нос!».
Борис лишь усмехнулся
И криво улыбнулся.
К концу рядов он подошёл
И ту, что надо, он нашёл,
Не удостоив взглядом
Красавиц, вставших рядом.
Спросил у девы имя.
И та ему сказала.
«Прекрасная Вацлава!
Мне большего не надо!»,
И подал пан ей руку:
«Не принимай за скуку
Возможность нашей свадьбы.
Я исцелю любую муку,
Как рыжий бард Ринальди!».
Златые волосы Вацлавы
Струятся по плечам её.
У юношей не сыскивала славы,
А тут сам пан ведёт в жильё своё!
На утро поженились.
И, надо же, влюбились.
Вацлава смотрит на Бориса
И удивляется тому,
Что щеки цвета барбариса
Прекрасно уж идут ему.
И слишком уж пан молод.
Ему ведь там за сорок?
Он носит узкий ворот,
Который очень дорог.
В глазах роятся искры,
И кожа моложава,
Жаль, солнечные диски
Ни разу не видала.
Вацлаву пан ведёт в постель
И говорит счастливо:
«Пускай разбудит солнца трель»,
Уходит молчаливо.
Вацлава думает, что пан
О ней большой заботы.
И бога этот дар ей дан
За добрые работы.
К ночи девица встала,
Любовью запылала -
Ждала она Бориса.
Вошла слуга Лариса.
«Прекрасная Вацлава!
Пан к вам сейчас прибудет.
И надо вскоре будет
Вам в чреве понести.
Простите, не пугайтесь,
Но из всех сил старайтесь.
Вас пан уж очень любит,
Во век вас не забудет».
И девушку Лариса
Заботливо раскрыла,
Экстрактом намаслила
И косы заплела.
Ушла слуга Лариса,
Открыв пред этим окна,
И вдруг влетела крыса,
Приняв вдруг вид Бориса.
Вацлава закричала,
В страданьи застонала,
Но пан Борис готов был.
Он низко поклонился,
Как будто провинился.
«Прости, краса моя,
Я не сказал.
Но ты теперь душа моя,
К тебе я жизнью воспылал.
Прошу, прими любовь мою,
Я жизнь тебе отдам свою».
Вацлава распрямилась,
И правда ей открылась.
И моложавость пана,
И к тьме его любовь.
И сердце ударялось
вновь и вновь.
Борис встал на колени
У девичьей постели.
Губами прикоснулся
К ладони молодой.
Вацлава покраснела
И сразу обомлела.
Пан слишком был искусен
В своём любовном вкусе...
И девица стонала,
И пан тяжко дышал.
Ох, девушка не знала,
Как пан её желал.
Вонзились резко зубы
В прекрасной шеи плоть.
Ух, злые пана скулы
Привыкли дев молоть.
Борис укрыл Вацлаву
Смахнул с себя он кровь.
Надеется он Славу
Себе присвоить вновь.
Он ждал её рожденья,
А после ждал взросленья.
Теперь есть шанс второй,
Чтоб дева стала вечно молодой.
Но дева умирает,
От зла изнемогает,
И снова пан рыдает
По миленькой своей.
Пройдёт ещё сто сорок лет,
И Анна вновь придёт на свет,
И выйдет пан из тени,
Войдёт в чужие сени,
Отнимет снова дочку
И белую сорочку
Наденет на неё.