Почти десяток лет живу в аскезе,
Под камнем прячусь мудрым карасём,
Подобно инвалиду на протезе,
Себя я ограничила во всём:
Я не курю, не пью и не играю,
Взасос по магазинам не блужу,
Пощусь и по ночам не обжираюсь,
У телика полночи не сижу.
И в зеркале моральную личину
Всегда встречает мой унылый взгляд,
Поскольку вспоминаю о мужчинах
Раз в год – на двадцать третье февраля.
Да, воля у меня несокрушима,
Желания подчинены уму.
Живу, как в зоне строгого режима
И, в общем-то, привыкла ко всему.
Но я могу по-честному признаться:
Натуру не закроешь на засов,
Мне иногда так хочется сорваться
С петель, крючков и прочих тормозов!
Погрязнуть до ушей в разврате, пьянстве,
Здоровый образ жизни позабыть,
Не думать о проклятом постоянстве,
На принципы и рамки болт забить.
Но сколько бы Творца я ни просила:
Мол, праведника нимб мне уши жмёт, –
Какая-то невидимая сила
Свернуть с пути прямого не даёт.
Приходит утро – снова по порядку:
Подъём, сготовить что-нибудь из каш,
Исполнить очень тщательно зарядку,
Поесть – и на работу шагом марш!
Всё выверено точно, до микрона,
Шаг в сторону – считается побег.
И в этой простоте односторонней
Я – словно робот, а не человек.
Коль нет страстей, так радость жизни ясно
Читается – хоть встань, а хоть ложись,
И где-то даже знаешь: жизнь прекрасна! –
Но только … на фига такая жизнь?!