Папа друг мой самый близкий.
Раньше знал он сопромат,
Но в МГИМО учил английский
И потом стал дипломат.
Был я с ним в горах Памира.
Всё кругом облазили,
Спали мы на "Крыше мира"
Этой самой Азии;
Были в странах, где ночами
Геккон в пальмах лазает,
В диких плясках, где рычали
Дикари чумазые;
Где живёт большая пипа
Вся в пупырышках оспин.
Квакать может вроде скрипа
Это чудо Филиппин.
Видел я в лесах Лаоса,
Как работал белый слон.
А на лыжах у Давоса
Нос мой скрёб ледовый склон.
По Австралии на эму
Я скакал, прижав носки.
Написать могу поэму
Как страдают от тоски,
Молча злятся, как акулы,-
Всё не выразить в словах.
Скукой мне сводило скулы
На Сейшельских островах.
И в тени мне дурно. Даже
(Лёд нам дал соседний бар)
Чуть не сдох на жарком пляже
Побережья Малабар.
Мама больше не выносит
Толпы импортных гостей.
А меня давно поносит
От заморских сладостей.
А ещё зовут в Канаду,
Кампучию и Вьетнам.
И зачем нам ехать надо
В этот чёртов Суринам?
Я хочу поехать к деду
В русский город Городец.
Там сжевать перед обедом
Малосольный огурец.
На заре сходить на Волгу
Чрез камыш и лопухи.
Натаскать, хотя б недолго,
Окунёчков для ухи.
Не дадут слепень и овод
Усидеть на берегу?
Но клюёт! Терпеть есть повод.
А лицо поберегу,
Позабыв про всё на свете.
(Жалят так, что будь здоров!)
Но роднее только эти
Мне заморских комаров.
Что глядеть заморских чудищ,
Нильскую излучину,
Если рядом речка Пучеж
Нами не изучена?
10. 2002 г.