Моим сослуживцам, посвящается.
В том далеком, восемьдесят шестом.
Он служил в Чернобыльском отряде.
И в апреле, ночью, со всем полком.
Поднят был тревогой по команде.
По кошачьи выпрыгнув с кровати.
(Был силен с рожденья, мускулист).
Он подумал: ,,Как она некстати!
Ведь ,,дембель” на носу уже почти!”
Быстро поднимая отделенье,
Должность зам-ком-взвода, не проста!
С грустью думал: ,,Черт! Опять ученья.
Штаб уже нас ими всех достал!”
В мыслях он давно уже был дома.
К девушке своей душой летел.
Генерал вдруг рявкнул, незнакомый:
,,Что стоишь, на нары захотел?”
Мигом опустела вся казарма.
Полк равняясь строился в ,,каре”
Выругавшись матерно, базарно.
Генерал какой-то вскрыл конверт.
Кипятком, как будто окатило.
Словно пелена упала с глаз.
Зарево над всем лесным массивом.
Как прожектор освещало плац.
Понял он все сразу - не ученья.
Сердце птицей замерло груди.
Командир приказ прочел с волненьем.
Генерал прервав, сказал:,, Веди!”
Дал приказ:,, Все быстро, по машинам!”
В каждый кузов ,,особист” залез.
И ,,Уралы”, выхлопнув бензином.
По команде двинулись к ,,АЭС”.
Тарахтели в кузове лопаты.
В сумке, на боку, противогаз.
Лик Луны светил сквозь тент порватый,
Ярко, будто бы в последний раз!
Ветер заносил чад сквозь прорехи.
В кузове без лампочки, темно.
Слышно было, как земляк заметил:
,,Кажется мы вляпались в дерьмо!”
,,Особист” лишь быстро кинул взглядом.
И махнув рукою, закурил.
А земляк добавил:,, Будь неладен!
Тот, кто эту кашу заварил!”
Понял и сержант, что не в порядке.
Обстоят дела на ,,ЧАЭС”!
И, что ,,особист” играет в прятки.
Чтобы он с вопросами не лез!
Ехали они совсем недолго.
Им до ,,ЧАЭС” рукой подать.
Их ,,Урал” притормозил немного.
Чтоб смогли отставшие догнать.
С поворота, словно в Ад ввалились.
Небо слилось с огненной землей!
Над четвертым блоком все вздыбилось.
Рвался вверх урановый огонь!
Пожарные, как мухи, копошились.
На крышу, вверх, тянули ,,рукава”
Но загасить огонь были бессильны.
Смерти, их быстрей, была коса!
Видя это все оцепенели…
,,Из машины!”- крикнул им сержант.
Спрыгнув ,,особист”, прижался к ели.
Словно лист осиновый дрожал.
Дал команду громко ротный ,,Газы''
Всем лопаты с кузова забрать!”
Взвод стоял, надев противогазы.
И пытался хаос осознать.
Но солдату времени нет думать,
Все за них решает генерал:
,,Эй, сержант, стоишь какого ..я?
Взвод, на крышу, быстро!” я сказал.
,,На верху, там, сбрасываешь с крыши.
Лопатами, разбросанный уран.
Ротному:,, Других поставь пониже,
Пусть таскают в кучу этот хлам!”
Дав команду, сам ушел в сторонку.
И ,,элиту”, за собой, увел.
,.Особисты” словно собачонки,
Кинулись за ним, наперегон!
И сержант минуя ставший, трактор.
К крыше взвод бойцов своих повел.
Кроя матом долбаный реактор.
Вместе с ним начальничков-отцов!
А на крыше вялыми руками.
Дозу смерти, трижды получив!
Собирали выбросы урана.
И сгорая, падали на них!
В рупор генерал орал, синея…
,,Эй, сержант! Там чухайтесь живей!”
Понял вмиг сержант, не пожалеет.
Нас, он не считает за людей.
Генерал от злости надрывался:
,,Где твои бойцы? Всех посажу!”
И сержант ответил:,, Поднимайся!
Я тебе здесь всех их покажу
Расскажу тебе, как умирали.
Парни, не дождавшись ,,ДМБ”!
Здесь ответишь мне, как заставлял их,
В пекло лезть, на смерть, в одном ,,ХБ”!
Все сказав, шатаясь, удалился.
На край крыши, где лежал земляк.
Генерал словами подавился…
Он не ждал, подобного, ни как!
Их на крыше было только двое.
Облучённых, но еще живых.
А вокруг лишь мёртвые герои,
Что отдали жизнь, за жизнь других!
По щекам сержанта текли слёзы.
Грязным рукавом стирая их,
Думал он:,, Плевал я на угрозы!
Лишь бы мой земляк остался жив!”
А потом, провал в небытие..
И приход в себя тяжелый, с болью.
Чей-то голос:,, Поживет еще!
У него отменное здоровье!”
Он очнулся лишь на третьи сутки...
И спросил негромко:,, Где земляк?”
Голову подняли чьи-то руки:
,,Вон гляди, напротив, весь в бинтах!”
Долго их лечили в лазарете.
Друг, свечою, таял на глазах.
И однажды утром, на рассвете,
На,,мониторе" друга, свет погас!
После похорон, в сержанта, горе.
Поселилось черною бедой.
Знал, что лейкемия может вскоре.
Жизнь его перечеркнуть чертой!
Это горе было его личным.
Но засели мысли в голове.
За что, сука, генерал столичный.
Крест поставил на его судьбе?
Помнил он, как проклятою ночью,
Взвод его, как стадо, на убой!
Был отправлен генералом, срочно.
Чей-то зад там закрывать собой!
Жажда мести придавала силы!
И сержант был выписан домой.
Жажда мести, в нем болезнь убила!
Но не исцелила злую боль!
Затерявшись на родных просторах,
Генерала всюду он искал.
Словно был повязан договором.
С теми, кто на крыше умирал!
На него сержант, случайно вышел.
Кто бы мог подумать, боже мой!
За Чернобыль, генерал повышен.
И звезда на кителе ,,Герой”!
Отыскал его он в министерстве.
Стал министром, бывший генерал.
,,За Чернобыль!” нож вонзился в сердце!
,,И за взвод!” ударив вновь, сказал.
Выстрелы, сержанта, подломили.
Секретарь держал в руке наган.
Кровь, убитых, на полу светилась.
Как светился ядерный уран!
Где-то близ Чернобыля, в предместье.
Под старинным, каменным крестом.
Похоронен был, со взводом, вместе.
Тот, кто отомстил за смерть бойцов!