Колёса автобуса выталкивают серую смесь льда и ошмётков асфальта. Каждая яма даёт о себе знать в салоне. Единственное интересное занятие смотреть в окно. Зимняя степь однообразно простирается вдаль, прерываясь лишь на ЛЭП, терриконы и одиноко стоящие башни шахт. Зрелище довольно депрессивное, но и в нём можно найти свою красоту.
Неожиданно, даже несколько пугающе, из окружения уходят последние остатки позитива. Снег сменяется растрескавшейся голой землёй, будто тьма чертит свои границы. Поднимаешь голову и снова проникаешься таким привычным и родным пейзажем. Разорванные клочья старых домишек, полное гнилых и ржавых крестов кладбище, отделённые холмами, стоят горной грядой массивы панельных многоэтажек, когда-то белых, а ныне покрытых едкой копотью. Венчают композицию уходящие в небеса силуэты заводских труб и доменных печей, укутанные дымом, словно чёрным одеялом. Каплей краски стало порыжевшее небо, своим цветом внушающее лишь опаску. Уже тысячу раз я видел эту картину, но чарует она всегда как в первый.
Мариуполь как всегда встречает огромной статуей сталевара. Чудо что она сохранилась в первоначальном виде, ибо всё в городе было либо изъедено ржавчиной и морским ветром, либо покрыто копотью и пылью от завода. Собственно так было и с людьми, одни отдавали тело в цехах, другие душу на суднах. Вот и я вернулся из богатых краёв, чтобы оплатить свой долг родине.
Жить тут - это как глотать шурупы пропитанные героином. Всё детство ты не понимаешь почему в мультиках и фильмах показывают нормальную природу, современные стеклянные дома и человеческий уровень жизни, а у тебя за окном металлургический комбинат, закопчённые осадками панели и выжженная кислотными дождями растительность и тебе больно от этого. Но со временем ты привыкаешь, тебя всё меньше смущает речка с лысым, как голова бати, берегами, уже не режет слух гудок поезда с рудой, всё больше ты радуешься отменам школы из-за выбросов на предприятии. Да и с местными ты уже притёрся, оброс знакомыми. Уже начинаешь видеть плюсы типа тёплого моря и пляжа в шаговой доступности. Думаешь пойти в завод на точку с зарплатой под касарик вечнозелёных. Но тут как серп по яйцам начинается война и все плюсы резко угасают.
Слушая голос разума, ты решаешь съебать на учёбу в совсем другой город, где самая большая угроза это машина в каждой семье, а реки кисельные и не светятся по ночам. Но спустя год появляется это очень странное чувство.
Буд-то хлыст жгучей болью выталкивает тебя из мест более успешных и приспособленных для людей. И толкает туда, домой. В индустриальный ад мартеновских печей и металлургов. Ты будто вгоняешь болты в свое больное тело, но без них чувствуешь себя неполноценным, оторванным. Вот и я вгоняю обратно болт за болтом, решая сначала вернуться, домой, а затем и вовсе уйти в завод.
Неделя медосмотров, разговоров с кадровиками и службой безопасности. И вот я здесь. В заводе. В цеху. Хоть и на должности специалиста по ремонту и эксплуатации измерительного оборудования. Роба, респиратор, каска и очки – я готов. Каждый день. Много лет подряд.
Как судьба, от которой не уйдёшь, так и от завода никому не отвертеться.