СКАЗКА о ДОМЕ
Третья глава
1
...и раздвинулось племя людское...
И надвинулось время такое,
Когда новые боги пришли.
И припомнили новые боги
О небесной, о старой дороге,
И позвали в дорогу с земли.
Они прокляли серых, наивных
Их богов, небесам супротивных,
И сказали, что хватит во зле
Копошиться землистою вошью,
И сказали, что Царствие Божье
Вообще не на этой земле,
Что тоскует по ним мирозданье,
Что пора выходить на заданье,
Отгуляли, мол, отпуск – пора,
Отдохнули маленько, и будет...
И поверили многие люди
Что не будет здесь больше добра...
2
Только глупый дурак с побирушкой,
Со своей неизбывной подружкой,
Не поверили новым богам...
Стал дурак среди гама людского
И сказал своё дивное слово,
Поперешное слово сквозь гам:
Почесал свою лысину, ветошь
Перетряс в тёмном черепе...
– «Нет уж!
Пусть домишко мой мал, низкоросл,
Пусть землёй пропитался домишко, –
Я и сам-то как следует, вишь-ко,
Из земельки ещё не пророс.
Пусть подвальное брёвнышко мохом
Оплыло... пусть и сам я меж охом
Да меж ахом, как будто, живу,
Только нам и не надо другова.
Ишь, земля!..
Ну и что тут такого?
Кому надо – вали в синеву.
Облети там хоть целу вселенну...
Мы полушку свою неразменну
Не дозволим разбить никому.
Будем в целости жить. В осиянной
Диво-дури своей окаянной.
Дольше всех – в деревянном дому...»
3
Вот такие слова выкликал он.
И подружка ему потакала,
В лад кивала головкой чудной...
А другие, те ждать не решились:
«В деревянном дому поприжились,
Спору нет, но пора и в иной...»
И окинули глазом урочным
Домик свой...
И таким он непрочным
Показался им вдруг,
И таким
Неказистеньким – с дранкою, с гарью,
С несусветной, лопочущей тварью –
Дармоеды, однако, жуки!
Ублажай их, лелей их, а толку?
Шебуршат по углам, втихомолку
Древеса прогрызают... жульё!
Нет уж, надо подальше от леса,
От шишиги и прочего беса...
Надо в камне крепить бытиё!
4
Да уж, камень... тяжёлая штука...
Тут тебе не простая наука,
Камень это не просто тебе
Гнёт земли без тоски и укора, –
Крепь земная! Хребет Святогора!
Поруби, потаскай на горбе,
Натеши-ка железами бруса...
Камень тяжек не токмо от груза
Земляного. В нём тайна времён
Запечатана. Времени в камне –
Тьмы!..
Скрежещут, томясь под замками,
Зубья музыки, зовы племён.
Это – врёшь! – не прозрачное древо...
Да людишки наплюнули – эво!
Что гадать? Надо брать прямиком,
Как уж есть...
В мире всё первозданно!..
(Только глупая женщина тайно
Над старинным всплакнула дружком,
Над бесправным, скрипящим коряво, –
Слёзы, думы ему поверяла...
Только как возразишь?
Искорят.
Ну, да что ж, человеку виднее...
Встретим в камне рассвет...
Мудренее
Утро вечера.
Так говорят.)
5
И – отпраздновали новоселье!..
Засверкал камень окнами всеми,
В ночь засовами загрохотал,
Закурился квадратной трубою...
Камень вымостил площадь собою.
Землю стиснул. Траву притоптал.
И, тяжёлый, по градам и весям
Подтолкнул (будто выдавил весом)
От земли человека...
Гляди –
На ступень его к небу продвинул,
На другую...
И сам, будто идол,
Пораздался в себе, стал расти...
6
Вот на первый второй примостился,
Вот и третий этаж взгромоздился,
Вот уж пятый, шестой в небеса
Искарабкаться были готовы...
Потаённые, тёмные зовы
Взвыли в камне, взошли голоса:
Камень крякнул.
Взроптал.
Матюгнулся.
И – умолк...
Наклонился, пригнулся
До землицы...
По плечи в неё
Поушел, опустился обратно...
– «Эва, робя!.. Тут чтой-то неладно! –
Зачесало в башке мужичье. –
Камень плотный. И шибко чижолый...
А землица того... не впряжённый
Конь-битюг, не потянет возок.
Да и мяконька больно...
Тут надоть
Чтоб полегче – смекнули – чтоб падать,
Кочевряжиться чтоб не резон...»
7
И – дробили плоть каменну...
Жали,
Со дресвою, с водою мешали...
Глядь – и вышел кирпичек спроста.
И сноровисто, споро теперь уж
В небеса побежали...
Поверишь? –
Десять, сто этажей… до двуста
Напластали! Попробуй, исчисли...
Огляделись – ан сами повисли
На воздусех:
Меж небом самим
И землею...
И старые боги
Сокрушились в тоске и тревоге:
– «Как он жить станет, скукой томим?
Как тут жить-то, в пустотах блукая?
Что за тварь – сокрушались – такая?
Чуть поползает в доле, в пыли,
Прыг наверх! – словно пчёлочка в улей,
И сидит себе скорченной дулей,
Не касаясь навовсе земли.
Чем же он свою силушку кормит,
Ежли ноги – былинные корни –
Живу-сок от земли не берут?
Может, в мыслях вся силушка?..
Тесно
Там, в башке...
Да и нам нету места,
Уходить надо в землю сыру...»
8
Так решили старинные боги.
И ушли...
А на пыльной дороге
Только люди да звери одни
В одиночестве рыская, ныли,
Ибо новые боги – иные,
Не от этого мира они.
Ну а коль не от этого мира,
Очень даже земля их томила.
– «Пропадай-ка он пропадом, весь
Этот смрад... вы и землю сгубили
Потому, что чужими здесь были,
Потому и зовет Благовесть...
Вы уж там побыстрей разбирайтесь
Со своими делишками, кайтесь,
Отпускайте друг дружке грешки,
Да и к нам поспешайте, ей богу,
Отдохнули? Пора и в дорогу.
Собирайте свои узелки...»
В мысли, в голову тоже не больно
Эти боги рвались. Неспокойно,
Аварийно там было, в умах –
Трески, молнии, мраки!..
(Как будто
Лыбясь черепом, щёлкала будка
Вся в чадящей проводке, в дымах...)
9
Ну, да боги не фраеры. Ладно.
Не прельстились мозгами, не надо.
Залюбили людишки зверей...
Их, конешно, маленько побили,
Это так. Но потом залюбили.
Посадили на цепь у дверей.
Зверю стал человек вроде Бога.
Кто стал Богом ему?..
Одиноко
Богом быть, растерявши богов.
Обратили свой взор друг ко другу,
И – айда растекаться по кругу,
И – вперёд, разводить мозгляков!..
Наплодили, настряпали деток...
10
Ух и взмыли дома напоследок!
Точно соты, горели в ночах
Башни слышущи, многоочиты,
Где кассетами камня зачитан,
Человек источался и чах. –
И с землёй не оформил развода,
И пчелою не стал...
Да и мёда
Нёс всё меньше в ячейку теперь –
Травы выжаты, в душах проруха...
В испарениях смрадных (как муха)
Вянул тихо – ни ангел, ни зверь...
11
Скушно стало… за серый свой будень
Наломавшись (пустой, будто трутень),
Залетал в свой квадратный бетон
И ложился всё с тою же, бедной,
Грустной женщиной, до смерти бледной,
Исторгающей жалобный стон.
Он терзал её плоть в душной клетке
На подвешенной к небу кушетке,
Бледных отпрысков заготовлял...
И все чаще бессонною ночью
Стены в мыслях раздвинув, воочью
Сам себя на весу представлял,
И опять, и опять ужасался:
Как он в этом бреду оказался,
В гиблом воздухе – средь фонарей,
Проводов, воронья, вовсе зряшных
Всяких штук, им же сляпанных, страшных?..
И стояла зима у дверей.
12
...приближалась Пора.
Подступало
Время спячки...
Пчела облекала
В тёплый кокон себя...
Человек –
Не пчела,
Не задремлешь медово...
Срок прощаться с тяжёлой водою.
Срок прощаться...
И строить Ковчег...
13
И Ковчег он построил! –
На шаге
Световом, на космической тяге,
Чуткий парус лучом проструил...
И, последней печалью ведомый,
Поклонился земле – просто Дому,
Где невзгоды и годы роил.
Здесь он детство провёл. Здесь, как странник,
Отдохнул от просторов бескрайних,
Возмужал...
И теперь во весь рост
Развернул свои крылья – незримо...
И всех чад на земле, пилигримов
Вновь собрал в себе, целен и прост.
Он распутал, снял плотный свой кокон,
Стал прозрачным, как полдень, что соткан
Из бессолнечных бледных огней...
И лишь конус высокого света
Очертанья его силуэта
Выделял из белесых теней...
14
Он опять уходил в изначальный,
Вечный Путь. И созвездья встречали,
Пел, выстукивал азбучный Ключ:
«Он идёт, он идёт, Заплутавший,
Всех заблудших собою сверставший
В световую субстанцию, в луч!..»
15
Луч сужался в пространстве...
Но конус
Ещё долго обшаривал космос,
Где, затерянный в дебрях миров,
Слабый шарик никак не гасила
Неучтённая некая сила
Меж пылающих звёздных костров...
Это было воистину странно:
Малый шарик, он поздно иль рано
Должен был бы погаснуть – не гас!
Синей каплей сверкал сквозь затоны,
Точно все мировые законы
Для него вообще не указ!..
16
И тогда все свои светосилы
Луч спружинил, и вышел на синий,
Не тонувший в мирах островок. –
Резал хорды, круги...
Всю планету
Просквозил по периметру...
Свету
Отыскать основанья не мог.
Шарик спал, все огни обесточив.
Океан, берега разворочав,
Фосфор пены едва излучал...
Лес горбатый в оглоблях развилин
Тихо глохнул...
И слепнущий филин
Свои фары уже не включал...
17
Но ведь шёл он,
И шел неуклонно,
Свет таинственный!..
Определенно
Шёл из самого центра земли...
Луч напряг все свои мегаватты! –
Ничего,
Кроме старенькой хаты,
Не нашёл в придорожной пыли:
В землю вросший вдоль тракта, у речки,
Дом был пуст...
18
Но на старом крылечке
Что-то странно светилось...
А вдруг?..
И, вспылав до последних фасеток,
Луч их высветил – стареньких деток...
Они пели, с подружкою друг.
На крылечке сидели в печали
И, как старые травы, качали
Головами, прикрывши глаза...
Они пели и плакали...
Это,
Это было источником света!
Звёздный свет излучала Слеза.
19
...неизбывный дурак с побирушкой,
Лишь они не расстались с избушкой,
С древним домом, почти что уже
Домовиной – землёй...
Как бывали
Не от мира сего,
Так и стали.
Но уже на ином рубеже.
Вышло так, что земля им отныне
Стала миром иным
(Коль в иные
Люди вдруг удалились миры),
Поменялись все векторы, знаки...
Лишь они, поперешники, бяки,
Оказались опять вне игры.
Вне игры и вне времени...
Туго
В них входила земная наука.
И в линейное время никак
Не умели вписаться – кружили
По наивным кругам...
Кругло жили.
Оставались всегда в дураках...
20
Но, меняясь во внешности, сути
Не меняли в угоду минуте,
Век от веку всё те же, одни –
Он дурак, а она побродяжка...
Как бы ни было горестно, тяжко,
Всё любили друг дружку они.
Ибо – целостны были!
(Полушки
Неразменной
На все побрякушки
Мировые
Не дали разбить!..)
Век от веку томясь новым сроком,
Не упрёком – безмолвным уроком
Умным людям назначены быть...
21
Кем он только здесь не был! –
Шаманом,
И волхвом...
Скоморохом...
Туманным
Духом сна...
Но, в сказаньях извит,
Он всегда проступал в нём, извечный,
Самый пристальный и человеченый
Бог земли, древний Род-Световид.
А она?
Уж она покружила!
Мать-земля, или Дивия-Жива,
Паленица ли девка, сама
Мать-заступница, матушка-Макошь,
А всегда – без копеечки...
Так уж
Пресветла у святого сума...
22
Но, поскрёбыши мира, – всё знали,
Всё о людях они понимали,
Да вот только сказать не могли...
Просто плакали, видя как споро
Люди в небо полезли, как скоро
Отвернулись от тёмной земли.
Они ведали: коль уже в камень
Человек просочился, и канул
В тайны мира, забыв про леса,
Про единственный здесь, осиянный
Дольней силою Дом – деревянный! –
Срок исчерпан. Пора в небеса...
23
– «Ничего для людей мы не значим...
Ничего, мы их просто оплачем –
Так сказал он подружке – не плачь!
Вот подкопим заплачки и клики,
Вот отчалят – устроим Великий
На Земле Остающихся Плач!..
А потом – просиял он блаженно
Своим личиком сморщенным –
Жено,
А потом мы уж так погудим
На земле,
(Отдохнувшей немного
От разора, от хищи двуногой),
Знаешь что мы с тобой учудим?..
24
Он погладил вихры и веснушки
На щеке у любимой подружки,
Распустившей златую косу.
И опять изумился – да ужли
Мог не видеть такого досужлив
Глаз? Не видеть такую красу?
А не видел. Высматривал, кругл,
Завидущ, пышно крашеных кукол,
Долгоудых, лядащих лахудр.
На неброскую – малый росточек,
Златовласка-зелёные-очи –
Не глядели. Один он был мудр.
Мудр и зорок. И в махонькой, ладной
Побродяжке такие услады
Зазнавал – не приснится во сне!
Им и возраста не было вовсе…
Чем смиренней да рыжеволосей,
Тем разымчивей в самом огне!
25
– «Знаешь, чем мы с тобою займёмся?
Мы сперва на земле приберёмся.
Дом почистим от всяких таких
Гадких штучек – своё отрычали.
Будет Дом наш как в самом начале,
До прихода гостей дорогих...
А потом – тут он мордочкой всею
Рассиялся – мы землю засеем!
Всю засеем. До края!..
Представь:
Весь наш шар в голубых океанах,
В тучных нивах златоколыханных
Сквозь миры пробирается вплавь...
И наш домик на нём – в центре поля!
В самом центре земли...
И приволье
Рассиялось вкруг дома...
Ужо
Свет, в колосьях накопленный, выйдет
Из себя... и тогда нас увидит
Сам Господь… и промолвит, как выйдет
Из миров:
«Вот теперь хорошо!..» –
Наконец-то похвалит нас, ленных...
Только этим одним искупленье
Можно было стяжать,
А Ему
Только это и было красиво:
Вся земля, как одна светосила,
Как зерно, изводящее тьму...
26
А потом (он счастливой догадке
Засмеялся) – не все ж были гадки?
Были ж добрые люди?..
Они
Этот свет разглядят и очнутся,
И – покаются...
И возвернуться
Захотят в наши ясные дни...»
27
Он аж всхлипнул: так было утешно
Умиляться той встрече, что нежно
Лапой двинул её по плечу:
«Мы их встретим, накормим, ведь правда?..»
Но ревела она безотрадно:
«Не хочу, не хочу, не хочу!
Я ещё не хочу!..»
Изумлённый,
Он вгляделся в неё...
И в зелёной
Глубине увлажнившихся глаз
Вдруг увидел отчаянья полный
Вопль в миры...
И – глаза свои поднял:
В небесах он всё рос, а не гас,
Светлый конус...
– «Там что-то случилось!..
Но ещё не росло, не лучилось
Наше поле, не звало к себе!
Да и мы ещё не отдохнули...
Мы ведь столько обиды хлебнули
От людей в своей горькой судьбе!..»
28
Но сгущавшийся, медленный конус
Покачался над ними...
И – корпус
Развернул,
Уводя остриё...
И тогда дурачка осенило.
Он взбодрился, и вновь свою милу
Приласкал, как всегда, – «Е-мое!
Не боись. Им не срок возвращаться!
Это просто они попрощаться
Приходили – с тобою, со мной.
Не боись, е-мое!
Нам худого
Не зазнать уж ни дела, ни слова
От людей... ни досады иной.
Всё.
Теперя простилися с нами...
И давай их ни явью, ни снами
Не попомним с обиды, со зла.
А прольём наши плачи и вздохи –
Как-никак, доставалися крохи,
Доставалися нам с их стола...»
29
...бормотал дурачишко в суконном
Пинжачке, в картузишке посконном,
На крылечке своём – весь в лучах,
И лучи те, что бездну качали,
Напоённые старой печалью,
Тихо в синих стояли очах...
30
А высокий тот луч, изумлённый
Силой света в душе отдалённой,
Навсегда отходил в небеса...
Он узнал, он согрелся причиной
Световой – человечьей кручиной...
Сквозь миры простегнулась Слеза!
31
...внял и Дурень, что ниточка света
Их слила навсегда,
Что лишь это
Воедино любые миры
Может слить,
точно ключик в низинке:
Звёздный свет невеликой слезинки,
А не звёздные глыбы-шары.
Свет в миры уже вставлен навеки...
И уж если опять человеки
(Тот горящий, Крылатый Гигант,
Мёда вечности вдосталь хлебнувший),
Захотят отдохнуть, как в минувшем,
Верный знак им в их вечности дан:
Есть косматое, рыжее солнце...
А за ним есть такое оконце,
Где дрожат и синеют сквозь тьму
Зёрна, капельки времени...
Видишь?
Вот по ним-то, по тёплым,
И выйдешь...
И очнёшься – в слезах...
Но – в Дому.